Вот так – Алиса – Константин Кинчев
«Вот так» – песня группы «Алиса», написанная Константином Кинчевым 12 января 2007 года в Москве. Композиция входит в альбом «Пульс Хранителя Дверей Лабиринта». Является одним из известнейших хитов коллектива, регулярно исполняется в первой половине концерта.
Алиса – Вот так – песня
В альбомной версии перед композицией звучит зашифрованная фраза «Бесперспективно искать проигравших в драке обречённых на победу». В песне упоминается традиционный для поэзии Константина Кинчева персонаж – Ветер. В данном случае он, по всей видимости, символизирует дух свободы, поднимая флаг над «мутью кабаков» для тех, кто не готов «под надзором век коротать».
Не исключено, что на написание песни группы «Алиса» «Вот так» Константина Кинчева вдохновила композиция Виктора Цоя «Кукушка». Как известно, альбом «Пульс Хранителя Дверей Лабиринта» посвящён лидеру группу «Кино», пульсацией которого и воспользовался Константин при написании песен для своей пластинки. Официальный клип к этому произведению снят не был.
Алиса – Вот так – слушать
Константин Кинчев – Вот так – текст песни
Нам ли под надзором век коротать –
Наше дело путать следы.
Ветром в чистом поле, петь да гулять,
Да звенеть лучами звезды.
Лёд да туман, вьюга-метель да снег,
По городам ветер ушёл в побег.
На моих глазах спорили огонь да лёд,
Кто кому судья и кто кому прервёт полет,
А над этим всем, ветер поднимал свой флаг,
Выше всех вершин! Вот так!
Нам ли греть потехой муть кабаков,
Нам ли холить сытую спесь?
Наше дело – воля острых углов,
Мы вообще такие как есть.
Дым да пожар, пепел, огонь да чад,
По городам ветер ведёт отряд.
На моих глазах спорили огонь да лед,
Кто кому судья и кто кому прервет полет,
А над этим всем, ветер поднимал свой флаг,
Выше всех вершин! Вот так!
Источник
Как спорили огонь да лед
Сумрак, пелена, ночь да туман —
Время отмечать пройденный путь.
Сколько бубенцов спрятал в карман,
Сколько бубенцов принял на грудь.
Расскажи мне на ночь сказку-судьбу,
Кто меня тянул в скрежет и страх,
Кто меня поднял да бросил во тьму,
А кто потом весь путь нес на руках.
Там где свет
над огромным небом
В мир лучит
огонь.
Первый луч
вестником победы
Искрой лёг
в мою ладонь.
Наливное солнце на блюдце
Превращает тень в дым,
А я и не успел оглянуться,
Как стал седым.
За моей спиной метели
Хороводят дни в век.
Все, что я искал еле-еле
Легло, как снег.
От каких кровей теплится дар,
От каких вершин потребность любить,
От каких ветров дышит пожар,
Быть мне со щитом или не быть?
Покажи мне ночь братьев судьбы,
Что в боях за блеск остались без глаз.
Дай поводыря читать их следы,
Я приму, как есть. Вот и весь сказ.
Собака лает, машина идет,
Разлука тает вдали.
Еще один от ворот поворот
На оборотах земли.
Ещё одна не распятая жизнь
И не початая смерть,
Легли печатью в одну из тех ВИЗ,
Где я отчаялся петь.
Тут диктатура часов и минут,
Пароль доставки — пробел,
Тут покупают, когда продают,
А продают между дел.
И главным делом здесь фасовка котлет,
Откатом, с прибыли мух.
Слова: надежда, вера, воля и свет,
Тут не выносят на дух.
Звоны над синей водой
в лучах
живут.
Брызгами солнца летят,
поют.
А тут.
Циничный привкус, богемная вязь
И беспросветный гламур.
Клубится пена, фуфырится грязь
Тщеславьем дутых фигур.
Так обращают самобытное «мы»
В корпоративное «я»,
Так, в суе пляски, ведать вещие сны
Тьма искушала меня.
25.10.2006. Поезд Москва-Полоцк
Глазами дохлой рыбы смотрели на свет,
Лепили подтасовки о том, чего нет.
Подглядывали в щели, на слухи велись,
Смакуя в червоточине слизь.
Исследовали небо по картам «таро»,
Зло, называя правдой, обманом добро.
Считали эталоном чужую модель,
Успешность, превратив в самоцель.
Я – искра в пляске огня.
Я – отражение глаз.
Блеф силы этого дня
Мной был просчитан на раз.
Новой власти нужен порох,
Старой власти нужен ток.
Властью верховодит Молох,
Кровью пополняя исток
Реки с названием «Грязь».
От взлета до паденья дистанция – блик.
Кто стал сегодня пылью, вчера был велик.
Изменчива фактура, капризна стезя,
Во власть приходят не тормозя.
Адептов передела сольют за бугор,
На пепле революций возродится террор.
Оранжевые сопли – очкариков сны
В предчувствии гражданской войны.
Алгоритмы точечных функций
не задались,
Им в пору, поминать себя.
Не оставь и тени сомнений —
мы прорвались
За схемы линии огня. <
Перечитай, пересмотри
И убедись, что город внутри.
Забытый город, съехавших крыш
И взорванных стен.
Пересмотри, перечитай
И убедись, что вышел за край,
За рубежи отчётных границ
И сверстанных схем.
В рубежах поденной структуры
переполох —
Сбой фазы огорошил цепь.
На границе самоконтроля
прожитый вдох
Оставил выжженную степь.
Ну, а тем, кто принял порядок
передовиц,
Чет-нечет отмеряет срок.
В экзерсисах анабиоза
лица без лиц
Пакуют головы в песок.
Нам ли, под надзором век коротать —
Наше дело путать следы.
Ветром в чистом поле, петь да гулять,
Да звенеть лучами звезды.
Лед да туман, вьюга-метель да снег,
По городам ветер ушел в побег.
На моих глазах спорили огонь да лед,
Кто кому судья и кто кому прервет полет,
А над этим всем, ветер поднимал свой флаг,
Выше всех вершин! Вот так!
Нам ли, греть потехой муть кабаков,
Нам ли холить сытую спесь.
Наше дело — воля острых углов,
Мы, вообще, такие, какие есть.
Дым да пожар, пепел, огонь да чад,
По городам ветер ведет отряд.
На моих глазах спорили огонь да лед,
Кто кому судья и кто кому прервет полет,
А над этим всем, ветер поднимал свой флаг,
Выше всех вершин! Вот так!
Не сегодня-завтра лед
Окольцует звон ручья.
Не сегодня-завтра брод
Опояшет полынья.
Мне бы завернуться в ночь
Снами зимы зимовать,
Только вьюга гонит прочь
Тропы до весны искать.
Полем,
заснеженным полем,
Там, где в ночи прошла метель.
Воля –
моя ясная доля,
Песней призывать апрель.
Мою жизнь читала смерть
Вслух, на языке огня,
Все, кому мне вышло петь,
Помолитесь за меня.
Что б я смог осилить страх,
Что б смог песней выткать грусть
Вечной памяти в сердцах
И, быть может, я вернусь.
Мхами кутал нетвердый шаг
Синий вереск в сухом бору,
Где плутала всю ночь душа,
Да казнила себя к утру,
Что желаньями растеклась,
К ступе ладила помело,
По глаза закопалась в грязь
От отчаянья, всем назло.
Горько
мутным держать ответ,
Там, где
видишь себя в лицо.
Страшно
вымолвить – Смерти нет!
Коль на
пальце ее кольцо.
Оторочены облака
Бледно-розовой кисеей.
От далека, до далека,
Небо дышит сырой землей,
И тревожит огнями даль,
Что, как свечки, колышет лес.
Отлетает душа-печаль
Птицей серою в дым небес.
Когда тень превратится в дух,
Когда пламенем станет взор,
На заре промолчит петух,
Принимая зарю в укор.
Успокоится плачем страх,
Растворится в любви вина,
И оттает душа в слезах,
Понимая, что прощена.
Памяти А. Аксенова
Свистопляс, отрава, мор –
Чехарда отпетых лет.
Кровью отпылал сумрак в перебор,
Посягнув на рикошет.
Конченый герой –
Псам помеха спать.
Тех, кто принял бой,
Смертью не унять!
Тихий подвиг слова «Верь»,
Торный путь в открытый Свет.
Думал, что войду раньше в эту дверь,
Оказалось – Рикошет.
Памяти Алексея Локтева
Как прозрачным солнцем стыли реки
В желто-красных берегах.
День летел на убыль, дым Онеги
Затерялся в облаках.
В сень курлыкал отзвук перелетный,
Как в обряд прощались мы.
Вечер грел ладони пылью звездной
В рукавах осенней мглы.
Гул
северного ветра и волн
Перетолок в ступе явь и сон,
Где
Встреча у последней черты
Вышла в зачет. А что потом?
Все успел до срока, все исполнил,
Стал последним для молвы.
Лад сорокоуста звоны полнил
В хрустале седой зимы.
Растащили душу на заплаты,
Слезы обернулись в жесть.
Для одних потеря — боль утраты,
Для других благая весть.
Красный вечер ткал узоры,
Брал доверчивых врасплох,
Там, где липовые горы,
Синий вереск, белый мох,
На сосновые иголки
Нанизал закатов тень,
Днями множил кривотолки
В пересудах деревень.
У-у-у,
будто где-то за два поля ,
У-у-у,
по тюрьме тоскует
Воля. То ли,
скучно без узды,
То ль постыли
ночи напролет.
Стынет плаха
холодом звезды.
Где нет боли —
надежда не живет.
Как в угаре от охоты
Пальцы гнул лихой народ.
От «Родительской субботы»
Кто кого переживет?
Кто кому надует в уши,
Чья заточка круче всех?
Кровью вымарали души
В потасовках за успех.
У-у-у,
там, где за тремя горами,
У-у-у,
дымом называли
Пламя. Солнце —
черною дырой.
Темной ночью
спутаны пути,
Волчья стая
да осиный рой.
Без надежды
веры не найти.
А за острыми зубцами
Тихорится рулевой.
За палаты с изразцами
Отвечает головой.
Было время он треножил
Диких ветров злую рать,
Нынче хочет, да не может
Репутацией хромать.
У-у-у,
там, где за четыре моря,
У-у-у,
Нет ни радости,
Ни горя. Только
тишина да гладь,
Все, как надо,
хоть брось, хоть разорви,
Между строчек
правду проверять.
Где нет веры,
места нет любви.
Красный вечер ткал узоры,
Брал доверчивых врасплох,
Там, где липовые горы,
Синий вереск, белый мох,
На сосновые иголки
Нанизал закатов тень,
Сном закончил кривотолки
В пересудах деревень.
Каждый день приближает час «ч»,
В каждом праве сургуч да печать.
Я мечтал быть мишенью в луче,
Но не видел , за что умирать.
Между левым и правым крылом
Мое место — движение вспять.
Мои песни для мертвых – облом,
Я пол века мешаю им спать.
Всем, кому не лень
Путь держать к лучу,
Дать надежду в день –
Все, что я хочу.
Как взошла на востоке звезда,
Да заставила в небо взглянуть.
Моим сердцем звенят поезда,
Что за словом отправились в путь.
Каждый день приближает час «ч»
В каждом праве сургуч да печать.
Я хочу быть мишенью в луче,
Когда время придет умирать.
Я сижу на кухне в углу,
Сердце бередит голова,
И рука вскрывает струной двери.
Ритмом наполняется пульс,
Кровь перетекает в слова,
А в груди звенят бубенцы — верь им!
Мимо огней чьих-то побед,
Между тисков лести,
Я прохожу сквозь пустоцвет
И становлюсь песней.
Лысая резина дорог,
Дальний свет движения вспять,
И летят огни деревень в прочерк.
Снова утекаю в закат,
Звездами рассветы менять,
Видимо, такой у меня почерк.
Фаера движением вверх!
Радостью пульсирует зал!
Мы, словно искры огня, вместе!
Только оставаться живым,
Фальшью не ослабить накал,
И уйти к началу начал Песней!
Источник
FIRE AND ICE Огонь и лёд
Some say the world will end in fire,
Some say in ice.
From what I’ve tasted of desire
I hold with those who favor fire.
But if it had to perish twice,
I think I know enough of hate
To say that for destruction ice
Is also great
And would suffice.
Кто говорит, мир от огня
Погибнет, кто от льда.
А что касается меня,
Я за огонь стою всегда.
Но если дважды гибель ждет
Наш мир земной, — ну что ж,
Тогда для разрушенья лед
Хорош
И тоже подойдет.
Перевел М. Зенкевич
Как мир погибнет? От огня
Иль ото льда погибель ждет?
Сомнений нету у меня:
Огонь опаснее, чем лёд.
Но если мировой пожар
Земной наш не погубит шар,
То даст достаточно нам льда
Холодная вражда.
Перевод Вл. Васильева
Твердят, мол, сгинет мир в огне
Или во льду.
По опыту, пожалуй, мне
Приятней погибать в огне.
Но если дважды на роду
Написано нам погибать,
Я силу и во зле найду —
Уничтожать
Дано и льду.
Перевел С. Степанов
Одни считают: гибель мирозданья
Случится ото льда, другие — от огня.
Изведав страстный пыл желанья,
Я с теми, кто за пыл огня.
Но если миру дважды исчезать,
Мне ненависти хватит, чтоб сказать,
Что для уничтоженья лед
Хорош
И тоже подойдет.
Есть мнение, что мир сгорит,
А есть – что вмерзнет в лед,
Желаний опыт говорит,
Что пламя в споре победит,
А коль не всё сожжет,
Так ведь и ненависть сильна,
И в свой черед
Мир сможет заковать она
Надежно в лед.
Одни твердят — мир сгубит пламя,
Другие — лед.
Пригубив страсть, согласен с вами,
Кто верит — мир разрушит пламя.
Хотя, случись другой исход,
Уж коль вражда знакома мне,
Скажу, для разрушенья лед
Хорош вполне
И подойдет.
«Погубит этот мир огонь!»
«Да нет же, лед!»
Со страстью пламенной знаком,
я — среди тех, кто за огонь.
Но коль мир гибель дважды ждет,
то, знавший ненависть и ложь,
скажу: «Для разрушенья лед
весьма пригож,
вполне сойдет».
Перевод Г. Яропольского
Мир, спорят, сгинет от огня
Или во льду?
Поскольку страсти жгут меня,
Скажу, что сгинет от огня;
Но, если дважды пропаду,
То, ненавистью изведен,
Воздам я должное и льду:
Горазд и он
Навлечь беду.
Кто говорит, что мир угробит пламя,
кто говорит – что лед.
Но если выбирать — обеими руками
я б стал голосовать за пламя.
А если можно свести счет
с ним дважды – злобы
моей вполне хватает, чтобы
сказать, что лед
для этой цели тоже подойдет.
Иной хоронит мир в огне,
Иной во льду.
Я жизни пыл вкусил вполне
И умереть хочу в огне.
Но если дважды в мир приду,
И если вновь погибнет он,
Припомню я тогда вражду,
Решив, что в гибели во льду
Есть свой резон.
Источник
