Мы все чего то ждем то лета то зимы то счастья

Уж дышит август сентябрём,
И календарь тасует масти,
А мы всегда чего-то ждём:
То лета, то зимы, то счастья.

Другие статьи в литературном дневнике:

30.08.2017. ***
29.08.2017. ***
25.08.2017. ***
24.08.2017. ***
22.08.2017. ***
21.08.2017. ***
18.08.2017. ***
17.08.2017. ***
16.08.2017. ***
14.08.2017. ***
12.08.2017. ***
10.08.2017. ***
09.08.2017. ***
08.08.2017. ***
07.08.2017. ***
06.08.2017. ***
05.08.2017. ***
04.08.2017. ***
03.08.2017. ***
01.08.2017. ***

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Мы все чего то ждем то лета то зимы то счастья

Уж дышит август сентябрём
И календарь тасует масти…
А мы всегда чего-то ждем:
То лета , то зимы , то… Счастья.

С ЛЕТОМ ПРОЩАТЬСЯ ГРУСТНО.

С летом прощаться грустно…
Сколько его осталось? —
В общем , совсем негусто —
Горстка , такая малость.
Август поставит точку,
В лето закроет дверцу…
Будто с горы комочком
Падает осень в сердце.

Расставляет лето многоточие,
Чтоб вернуться праздником опять…
Допиваю август по глоточку,
Бережливо, чтоб не расплескать.

Упаковав очки от солнца
Шезлонг , румяна и помаду
Сказало лето , что вернется
Но не ко всем , а только к бабам)

Бабье лето звучит пасторалью.

Бабье лето звучит пасторалью ,
Шьёт из утренних рос палантин ,
Ткёт тончайшей ажурной вуалью
Серебристую сеть паутин,

Угощается спелой рябиной
И чему-то грустит невпопад ,
А бродяга — сентябрь дышит в спину
И бросает в лицо листопад.

Надежд настырные побеги,
Презрев отсутствие полива,
Произрастают в человеке
Настойчиво и терпеливо.

Мне б вернуться в былое вчера,
Где трава во дворе зеленее,
Где свежее роса, розовее заря,
Ярче звёзды и небо синее.
Поваляться с любимым в стогу,
Распустив светло-русые косы… —
Что-то внука найти не могу, —
Вырос, отрок, и где его носит…

Рваный сентябрь с сухого плеча
Рыжая бестия скинула
И утонула в закатных лучах, —
Было, кружило и минуло.

Лист опадёт, а потом над костром,
Словно слеза в океане,
Тихо рассеется сизым дымком
В призрачно — зыбком тумане.

Всё, что приходит, иссякнет в свой срок,
Время течёт незаметно…
Главное, чтоб как опавший листок,
Не раствориться бесследно.

Осеннее утро , горячий эспрессо,
Соседка за солью , и небо в дождях,
И так год за годом , седая принцесса —
Не то чтобы ох , и не то чтобы ах.

Скучает до вечера старая кошка,
И некому ужин подать приходя.
И некому доски прибить у порожка,
И некому ткнуться в плечо уходя.

Под звук заунывных дождливых рапсодий
Мечтается сладко в продрогшей тиши, —
Бальзаковский возраст сегодня не в моде,
Возьмите хотя бы частичку души.

НА ОДНОМ ЭНТУЗИАЗМЕ

Только-только снимешь лыжи —
доллар выше, рубль ниже.
Стала жизнь не по карману,
а весне по барабану.
Хоть раздета и разута,
ей до лампочки валюта
и какой у евро курс, —
у неё, мол, свой ресурс.
На одном энтузиазме
зацветёт, и будет праздник.
Помнит к радости дорогу,
вот и ладно, слава Богу!

Стирает память, словно ластик.

Стирает память , словно ластик,
Армаду серых будних дней,
Но время , когда был ты счастлив,
С годами — ярче и светлей.

Мой отчий дом и милый дворик
Так часто вижу я во сне,
Как будто крутит старый дворник
Кино на белой простыне.

И сердце робко замирает,
И не решусь туда войти,
Боюсь , меня там не узнает
Вон та девчонка , лет пяти.

Постелила тёплые постели,
Вдоль дорог включила фонари, —
Эта ночь прощается с апрелем
И за всё его благодарит:
За капель и первые цветочки,
И за небо в синей новизне,
И за то, что не поставил точку
В этой восхитительной весне.

Когда иссякнут силы зимней стужи.

Когда иссякнут силы зимней стужи,
Когда в ладони солнце потечёт,
Кода воробышек запрыгает по луже,
Когда природа радость обретёт,
Когда наслушаюсь пернатых вволю,
Когда весною допьяна напьюсь,
Достану туфли — шпильки с антресолей,
Надену платье с бантом и влюблюсь.

Плохой погоды не бывает ,
А недовольных — пруд пруди, —
Всегда им что-то не хватает:
То снегу мало , то дожди.

Июль состряпан не по ГОСТу, —
Не в радость дождь , не мило лето…
Не хмурьтесь попусту , а просто
Купите зонт другого цвета.

Осень топчется у входа

Ещё не скинуты зелёные одежды,
И день по-прежнему теплом согрет,
Но тихо тлеет горсточка надежды,
И осень вяжет шерстяной жакет.

Ещё ликует радостная ода,
Но подбирает осень рыжий тон,
Нетерпеливо топчется у входа
И репетирует лиричный вальс бостон.

Худей к весне

Худей к весне , не жри свинину,
Забудь конфеты и зефир,
Урежь обед наполовину,
На ужин — воздух и кефир.

Пробежка в парке поутру, —
Простуда? — мелочь , будь здорова, —
Как закачает на ветру,
Тогда виват! К весне готова!

С осенью на ты

Боже , сколько осенних парадов
Поместилось в моём багаже,
Сколько было хмельных листопадов,
И дождей, — не упомню уже.

Куст рябины зарделся у дома,
Осень крутит из листьев жгуты,
И , как с доброй хорошей знакомой,
Я давно уже с нею на «ты».

Всё пройдёт, всё истлеет, сотрётся,
Канет в Лету, умрёт, пропадёт,
А потом к нашим внукам вернётся,
Но у них это тоже пройдёт.

Человек к совершенству стремится,
Через тернии к звёздам шагнёт
И взлетит, не желая мириться
С тем, что это когда-то пройдёт.

Утром завтрак на скорую руку,
Крепкий кофе — была не была,
Тёплый свитер, удобные брюки
И с собой два дежурных крыла.

вернуться никогда не поздно
сказало лето соскочив
с подножки грустного трамвая
за пять минут до октября

Никакого подвоха,
Нет в контракте ошибки,
Август — тоже неплохо,
Только к осени шибко
Не несись, а степенно
Проживай своё лето,
Приучай постепенно
К мыслям жёлтого цвета.

Источник

Мы все чего то ждем то лета то зимы то счастья

Уж дышит август сентябрём,
И календарь тасует масти,
А мы всегда чего-то ждём:
То лета, то зимы, то счастья.

⁣Последняя страничка Лета… Тебя читаю с грустью
тайной… Вдруг между строк найду ответ я, Что
Осень вовсе не случайна. Чтоб Лето не вошло в
привычку, Чтоб не приелась его прелесть,
Нам предстоит открыть страничку … в
осенний день, где листьев шелест… …где нас
накроет (не напрасно), Сонливостью и непогодой…
Они даны нам для контраста, Ведь всё продумано природой.

⁣Расставляет лето многоточие,
Чтоб вернуться праздником опять…
Допиваю август по глоточку,
Бережливо, чтоб не расплескать.

⁣Август пахнет осенью, хоть ещё тепло —
Солнце не жалеет для природы света.
Но поры дождливой время подошло,
В дальний край собралось солнечное лето.

Хоть в разгаре игры шумной детворы,
Дождь и непогода не дают отсрочки.
Уж дымятся где-то первые костры
И летят с деревьев жёлтые листочки.

Август — месяц летний, зрелый урожай.
Запасём на зиму овощей и хлеба.
Скоро мы услышим звуки птичьих стай
И с тоской найдём их на свинцовом небе.

⁣Вставай, вставай, уже пропели
На тыне петухи восход,
И утро нежной акварелью
На небе красит свой приход.

В саду скатёрка-самобранка,
Чай с чабрецом и детский смех,
Блины с вареньем и баранки, —
Проспать такое счастье — грех.

⁣Август снова так некстати.
И зачем? С какой он стати
Завершает лета праздник?
Ночи охладил проказник,
День уменьшился немного,
Скоро поведёт дорога
В зиму, холод, непогоду.
Я в любое время года,
Кроме осени, конечно,
Придаюсь мечте беспечно,
Вспоминая дни на море,
Полевых цветов раздолье
И грозу, и ветер нежный,
И морской песок прибрежный.
Снова буду ждать я лето!
Наложу на зиму вето,
Буду торопить весну!
Ради лета всё снесу:
Метель, слякоть, непогоду.
Только бы опять природу
Обогрел чудесный лучик —
Солнца летнего попутчик.
Восхитительный, прелестный,
И для всех всегда уместный.
Август снова так некстати.

⁣Какой-нибудь предок мой был — скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром!
Не он ли, смуглый, крадет с арбы
Рукой моей — абрикосы,
Виновник страстной моей судьбы,
Курчавый и горбоносый.

Дивясь на пахаря за сохой,
Вертел между губ — шиповник.
Плохой товарищ он был, — лихой
И ласковый был любовник!

Любитель трубки, луны и бус,
И всех молодых соседок.
Ещё мне думается, что — трус
Был мой желтоглазый предок.

Что, душу чёрту продав за грош,
Он в полночь не шёл кладбищем!
Ещё мне думается, что нож
Носил он за голенищем.

Что не однажды из-за угла
Он прыгал — как кошка — гибкий…
И почему-то я поняла,
Что он — не играл на скрипке!

И было всё ему нипочем, —
Как снег прошлогодний — летом!
Таким мой предок был скрипачом.
Я стала — таким поэтом.

⁣Приснись мне сегодня, пожалуйста,
Я так по тебе скучаю.
Только приснись не из жалости,
А так, случайно.
Приснись мне родным и внимательным,
Каким наяву не бываешь,
И любящим обязательно, Хотя бы во сне, понимаешь?
Приснись мне, а то я уже забываю,
Что надо любить тебя и беречь,
Приснись, не сердись!
Я ведь тоже живая… Приснись, прикоснись, можешь рядом прилечь… Приснись мне усталым, покорным, тяжелым, Приснись, как горячечным грезится лед…
Как снятся мужья своим брошенным женам,
Как матери — сын, а ребенку — полет.
И вот я ложусь,
Опускаю ресницы,
Считаю до сотни — и падаю вниз…
Скажи, почему ты не хочешь присниться?
А может, я сны забываю… Приснись…

⁣Когда теряет равновесие
твоё сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюёт на человечество
твоё ночное одиночество, —
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и — кстати — самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими её могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.

Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими её дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклонятся данности
с убогими её мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.

⁣Я иду куда-то.
Утро, и как будто
В сапожки крылатые
Дивно я обута.
Ясность на поляне
И святая свежесть.
Воздух так и тянет,
И земля не держит.
Каждый цветик — зрячий,
Вся листва — сквозная!
И как будто плачу я,
А о чём, не знаю.
И берёза в проседи
Чуткий лист колышет.
Вы о чём-то просите,
А о чём — не слышу.

⁣Изнутри просияло облако.
Стало вдруг светло и таинственно, —
Час, когда за случайным обликом
Проявляется лик единственный!

Ухожу я тропинкой узенькой.
Тишина вокруг, как в обители.
Так бывает только от музыки
Безнадёжно и упоительно.

И такие места знакомые.
Сотни лет, как ушла я из дому,
И вернулась к тому же дому я,
Всё к тому же озеру чистому.

И лепечет вода. Не ты ль меня
Окликаешь во влажном лепете.
Плачут гусли над озером Ильменем,
Выплывают белые лебеди.

⁣С тобою так бывает тоже? Вдруг,
когда ликует праздничная ночь,
среди друзей весёлых и подруг
ты замолкаешь и уходишь прочь.

Ложишься на кровать — а не заснуть,
как будто боль к тебе стучится в грудь;
улыбки, радость — всё как дымка тает,
ты плачешь. — И с тобою так бывает?

Герман Гессе
(Перевод С. Яковлева)

⁣С залива ветер озорной,
Пронесшись Невской стороной,
Из сил вдруг выбился и стих.
Но нас другой порыв настиг.

Листва трепещет вся кругом,
Перевернулось всё вверх дном
И в вихре движется, пыля.
Вдруг капли первые дождя.

За ними, убыстряя шаг,
Как будто в темя дышит враг,
Всё чаще и живей струя.
Дождём обдало всю меня.

Зонт не спасает, луж потоп
Нас гонит. лишь движенья стоп.
Не разбирая мы дороги,
Бежим, уж намочив все ноги.

Под крышу встали, дух едва
Перевели. опять беда:
Поднялся ветер не на шутку,
Не даст передохнуть минутку.

Везде вокруг меня зонты!
Промокла я, промок и ты!
Попали мы под летний дождь!
Бывает! Что ж нам делать? Что ж?!

На счастье вдруг из-за угла
Трамвай! И номер наш! Ура!
Одежду снять и отжимать.
Но могут нас и не понять.

Стоим. Стекает с нас вода,
Ручьём, рекой. Вот это да!
С залива ветер озорной,
Пронесся Невской стороной.

⁣Тончайшие краски
Не в ярких созвучьях,
А в еле заметных
Дрожаниях струн, —
В них зримы сиянья
Планет запредельных,
Непознанных светом,
Невидимых лун.
А если в минуты
Глубокого чувства
Мы смотрим безгласно
И любим без слов,
Мы видим, мы слышим,
Как светит нам солнце,
Как дышат нам блестки
Нездешних миров.

⁣Всё ниже солнышка поклоны,
Скупей и сдержанней теплынь,
Утихли летние гормоны, —
Аминь.

Спасибо за стихи, за новое для меня имя!

София Парнок (настоящая фамилия — Парнох) — русская поэтесса, переводчица, литературный критик.

Родилась 30 июля (11 августа) 1885 года в Таганроге, в обрусевшей еврейской зажиточной семье аптекаря. Мать Александра Абрамовна Парнох, умерла довольно молодой, после родов близнецов, Валентина и Елизаветы. Сонечке было в то время всего шесть лет! Отец её, Яков Парнох, (начав литературную деятельность, поэтесса и критик почла за благо придать фамилии более изысканную форму — Парнок) человек достаточно независимых взглядов и жёсткого нрава, вскоре женился вторично на гувернантке. Что сделало жизнь в таганрогском доме навсегда нестерпимой, а отношения с отцом — отчуждёнными.

Она очень хорошо играла на фортепиано, усердно занималась. После окончания с золотой медалью Таганрогской Мариинской гимназии год жила в Швейцарии, где училась в Женевской консерватории, по классу фортепиано. Но музыкантом почему-то не стала. Вернувшись в Россию поступила на Высшие женские курсы и юридический факультет университета.

Страстно увлекла её и другая стихия — литература. Переводы с французского, пьесы, шарады, скетчи.

Печататься начала с 1906 года в журналах «Северные записки», «Русское богатство» критическими статьями, написанными блестящим остроумным слогом. Парнок своим талантом быстро завоевала внимание читателей, и с 1910 года была уже постоянным сотрудником газеты «Русская молва», ведущей её художественного и музыкально-театрального раздела. К тому же она всё время занималась самообразованием. Публиковала переводы с французского и критические статьи под псевдонимом «Андрей Полянин». Парнок не примыкала ни к одной из ведущих литературных группировок. Она критически относилась как к новейшим течениям в современной ей литературе, так и к традиционной школе. Её поэзию отличает мастерское владение словом, широкая эрудиция, музыкальный слух.

Некоторое время была замужем за известным литератором, теоретиком драмы, театроведом В.М. Волькенштейном (брак был заключён по иудейскому обряду). В январе 1909 года, супруги расстаются по инициативе Софьи Яковлевны. Официальной причиной развода стало её здоровье — невозможность иметь детей. После распада неудачного брака обращала своё чувство только на женщин, что нашло отражение в её лирике. К этому времени относится её роман с Н.П. Поляковой, которой посвящено много стихов Парнок. В 1909 году приняла православие.

Софье Яковлевне часто приходилось посещать театральные премьеры и литературно-музыкальные салонные вечера. Она любила светскость и яркость жизни, привлекала и приковывала к себе внимание не только неординарностью взглядов и суждений, но и внешним видом: ходила в мужских костюмах и галстуках, носила короткую стрижку, курила сигару… На одном из таких вечеров, 16 октября 1914 года, Софья Парнок и встретилась с Мариной Цветаевой. И у них был роман, продолжавшийся вплоть до 1916 года, которому Цветаева посвятила цикл стихотворений «Подруга» («Под лаской плюшевого пледа…» и др.).

Любовь надо было отпускать. И она отпустила. Жила прошлым воспоминаниями, переплавляла их в стихи. Своеобразным памятником оборвавшейся любви со стороны Софьи была книга «Стихотворения», вышедшая в Петрограде в 1916 году и сразу запомнившаяся читателям и встретившая в общем положительные отклики критики.

Парнок писала стихи всё лучше, все сильнее и тоньше психологически были её образы, но наступали отнюдь не стихотворные времена. Грянула октябрьская смута. Какое-то время Софья Яковлевна жила в Крыму, в Судаке, перебивалась переводами, заметками, репортажами. Не прекращала и писать.

В последние годы Парнок, лишённая возможности печататься, как многие литераторы, зарабатывала переводами. Софье Яковлевне жилось трудно, голодно. Тяжело переносила быт и культурную атмосферу 1920-1930-х годов. Умерла от разрыва сердца 26 августа 1933 года в селе Каринском под Москвой. Похоронена в Москве, на Немецком (Введенском) кладбище в Лефортове. На её похоронах присутствовали Борис Пастернак и Густав Шпет.

В некрологе Владислав Ходасевич написал: «Ею было издано много книг, неизвестных широкой публике — тем хуже для публики».

Возвращение Софьи Яковлевны Парнок в литературу состоялось благодаря Софье Поляковой, собравшей её поздние неопубликованные произведения и издавшей в 1979 году в США все 261 стихотворение с подробным предисловием.

По материалам —
Википедия,
chitalnya.ru,
45parallel.net

Фотографии Софии Парнок разных лет:

Выставляет месяц рожки острые.
Вечереет на сердце твоем.
На каком-то позабытом острове
Очарованные мы вдвоем.

И плывут, плывут полями синими
Отцветающие облака.
Опахало с перьями павлиньими
Чуть колышет смуглая рука.

К голове моей ты клонишь голову,
Чтоб нам думать думою одной,
И нежней вокруг воркуют голуби,
Колыбеля томный твой покой.

Сегодня с неба день поспешней
Свой охладелый луч унес.
Гостеприимные скворешни
Пустеют в проседи берез.

В кустах акаций хруст,— сказать бы:
Сухие щелкают стручки.
Но слишком странны тишь усадьбы
И сердца громкие толчки.

Да, эта осень — осень дважды!
И то же, что листве, шурша,
Листок нашептывает каждый,
Твердит усталая душа.

Тень от ветряка
Над виноградником кружит.
Тайная тоска
Над сердцем ворожит.
Снова темный круг
Сомкнулся надо мной,
О, мой нежный друг,
Неумолимый мой!
В душной тишине
Ожесточенный треск цикад.
Ни тебе, ни мне,
Нам нет пути назад,—
Томный, знойный дух
Витает над землей.
О, мой страстный друг,
Неутолимый мой!

С пустынь доносятся
Колокола.
По полю, по сердцу
Тень проплыла.

Час перед вечером
В тихом краю.
С деревцем встреченным
Я говорю.

Птичьему посвисту
Внемлет душа.
Так бы я по свету
Тихо прошла.

Окиньте беглым, мимолетным взглядом
Мою ладонь:
Здесь две судьбы, одна с другою рядом,
Двойной огонь.

Двух жизней линии проходят остро,
Здесь «да» и «нет»,—
Вот мой ответ, прелестный Калиостро,
Вот мой ответ.

Блеснут ли мне спасительные дали,
Пойду ль ко дну,—
Одну судьбу мою вы разгадали,
Но лишь одну.

Вал морской отхлынет и прихлынет,
А река уплывает навеки.
Вот за что, только молодость минет,
Мы так любим печальные реки.

Страшный сон навязчиво мне снится:
Я иду. Путь уводит к безлюдью.
Пролетела полночная птица
И забилась под левою грудью.

Пусть меня положат здесь на отмель
Умирать, вспоминая часами
Обо всем, что Господь у нас отнял,
И о том, что мы отняли сами.

Да, я одна. В час расставанья
Сиротство ты душе предрек.
Одна, как в первый день созданья
Во всей вселенной человек!

Но, что сулил ты в гневе суетном,
То суждено не мне одной,-
Не о сиротстве ль повествует нам
Признанья тех, кто чист душой.

И в том нет высшего, нет лучшего,
Кто раз, хотя бы раз, скорбя,
Не вздрогнул бы от строчки Тютчева*:
«Другому как понять тебя?»

Даль стала дымно-сиреневой.
Облако в небе — как шлем.
Веслами воду не вспенивай:
Воли не надо,— зачем!

Там, у покинутых пристаней,
Клочья не наших ли воль?
Бедная, выплачь и выстони
Первых отчаяний боль.

Шлем — посмотри — вздумал вырасти,
Но, расплываясь, потух.
Мята ль цветет, иль от сырости
Этот щекочущий дух?

Вот притянуло нас к отмели,—
Слышишь, шуршат камыши.
Много ль у нас люди отняли,
Если не взяли души?

Как неуемный дятел
Долбит упорный ствол,
Одно воспоминанье
Просверливает дух.

Вот все, что я утратил:
Цветами убран стол,
Знакомое дыханье
Напрасно ловит слух.

Усталою походкой
В иное бытие
От доброго и злого
Ты перешел навек.

Твой голос помню кроткий
И каждое мое
Неласковое слово,
Печальный человек.

Прекрасная пора была!
Мне шел двадцатый год.
Алмазною параболой
взвивался водомет.

Пушок валился с тополя,
и с самого утра
вокруг фонтана топала
в аллее детвора,

и мир был необъятнее,
и небо голубей,
и в небо голубятники
пускали голубей.

И жизнь не больше весила,
чем тополевый пух,-
и страшно так и весело
захватывало дух!

Я видел вечер твой. Он был прекрасен.
Тютчев

Как пламень в голубом стекле лампады,
В обворожительном плену прохлады,
Преображенной жизнию дыша,
Задумчиво горит твоя душа.

Но знаю,— оттого твой взгляд так светел,
Что был твой путь страстной — огонь и пепел:
Тем строже ночь, чем ярче был закат.
И не о том ли сердцу говорят

Замедленность твоей усталой речи,
И эти оплывающие плечи,
И эта — Боже, как она легка!—
Почти что невесомая рука.

«Будем счастливы во что бы то ни стало. »
Да, мой друг, мне счастье стало в жизнь!
Вот уже смертельная усталость
И глаза, и душу мне смежит.

Вот уж, не бунтуя, не противясь,
Слышу я, как сердце бьет отбой,
Я слабею, и слабеет привязь,
Крепко нас вязавшая с тобой.

Вот уж ветер вольно веет выше, выше,
Все в цвету, и тихо все вокруг,—
До свиданья, друг мой! Ты не слышишь?
Я с тобой прощаюсь, дальний друг.

Источник