Немецкие солдаты зимой 1941

Все за сегодня

Политика

Экономика

Наука

Война и ВПК

Общество

ИноБлоги

Подкасты

Мультимедиа

Общество

Почему Вермахт пережил зиму 1941-1942 годов

Наступление советских войск в декабре 1941 года не только остановило нападение немцев на Москву, но и вывело из равновесия весь Восточный фронт. То, что он все-таки устоял, за это благодарить нужно было, не в последнюю очередь, Сталина.

Положение было отчаянным. «Оперативный прорыв настолько глубокий, что теперь и я не знаю, что делать», — писал старший лейтенант Гельмут Штиф (Helmuth Stieff) 10 января 1942 года с Восточного фронта своей супруге. «Как все будет дальше, мне неизвестно». Офицер, ставший позднее одним из руководителей сопротивления, почти сдался: «Я устал от этого ужаса без конца». Вся наступательная сила иссякла, отмечал один генерал. Казалось, падение войск восточного фронта, которое так долго было одерживало победы, оставалось вопросом дней. Но почему этого все же не произошло, на этот широко обсуждаемый вопрос до сих пор нет ответа.

Когда Ставка под руководством Сталина 5 декабря 1941 года приняла решение о начале крупного наступления, немецкое наступление на Москву уже потерпело крах. Хотя группа армий Центр во время «Операции Тайфун» с начала октября в ходе сражений на Вязьме и у Брянска взяла в плен свыше 660 тысяч красноармейцев и на некоторых участках была в нескольких километрах от внутреннего оборонительного кольца Москвы, но уже в конце ноября все чаще поступали сообщения о «полной истощенности войск и необходимости замен». Глава генштаба Франц Гальдер (Franz Halder) писал: «Армии здесь пришел конец». По его словам, полки, обычно насчитывающие до 3000 солдат под командованием полковника, состояли только из 400 солдат под руководством старшего лейтенанта.

В то время как 78 дивизий «Операции Тайфун» в среднем располагали только половиной своего состава и лишь небольшим количеством пригодного материала, в распоряжении 104 советских дивизий, осуществлявших наступление, находились свыше одного миллиона солдат с 780 танками и 5700 орудиями. Кроме того, сибирские соединения, в отличие от немецких, были лучше подготовлены к зиме, которая представляла собой испытание: температура ниже 30 градусов, нехватка людей, животных и транспортных средств.

Соединения вермахта, которые не были повержены первой атакой Красной армии, не могли предпринять ничего другого, кроме как искать спасения в отступлении. Однако их нередко опережали, окружали и истребляли не только под Москвой, но и на Украине, в Крыму и под Ленинградом. Потому что Сталин дал приказ наступать по всей линии фронта. Приказ, который затем получили немецкие войска, говорит кое-что и об их составе и состоянии духа верховного главнокомандующего: Гитлер потребовал «фанатичного задействования сил каждого командира, чтобы направить войско на фанатичное сопротивление на своих позициях». Тем самым диктатор пытался подтолкнуть своих солдат к удержанию фронта, который буквально распадался.

Известный «стоп-приказ» Гитлера поначалу не дал значительного эффекта. Об оборонительных линиях не могло быть речи на фоне напора советских войск. Но после того как диктатор 19 декабря отправил в отставку формального главнокомандующего сухопутной армии, Вальтера фон Браухича (Walther von Brauchitsch) и сам принял командование, 26 октября был отдан приказ «бороться за каждую пядь земли до последнего». Генералы, выразившие протест, были отправлены в отставку, взятым в окружение соединениям было приказано держать свои позиции до конца.

Контекст

Москва развенчала миф о непобедимости немцев

Забытая битва под Москвой

Die Welt: что остановило вермахт под Москвой?

Тем не менее слепой террор Гитлера привел к некоторой стабилизации положения. «Без всякого сомнения, — пишет историк Кристиан Хартманн (Christian Hartmann) в своем исследовании «Вермахт в восточной войне» (2010), — упрямство Гитлера предотвратило вначале разгром восточной армии на просторах этого театра боевых действий, где вероятно, оно вскоре бы пало». И в действительности, фронт был стабилизирован до середины января в такой степени, что стал возможным некоторый упорядоченный отход войск, в то время как советские наступления медленно застопоривались.

Солдатам пришлось выдерживать нечеловеческие испытания

Последствия этой стратегии должны были взять на себя обычные солдаты. Им пришлось выдерживать нечеловеческие испытания. То, что многие из них выжили, было последствие опыта импровизации, доблести и жесткости, товарищеского духа и бесстрашия и, в конце концов, чистой воли к жизни«, — пишет Хартманн. С уверенностью в том, что взятие Москвы станет окончанием войны, изнуренные войска осенью еще раз сплотили все свои силы. Поражение потрясло не только веру в военное руководство, но и дало выход социал-дарвинистской энергии, которая отразилась в преступлениях: обременительных военнопленных расстреливали, гражданских грабили и изгоняли, их жизненные основы при отходе разрушали.

Это двойная ярость при наступлении и отступлении оставила опустошенную землю за собой, на которой Красная армия наступала на сотни километров. Ужасы, которые они увидели, мотивировали солдат следовать словам Сталина, «уничтожать немцев до последнего человека» и подкреплять их действиями. «Наша священная обязанность состоит в том, чтобы осуществить жестокую месть… и уничтожить всех до последнего немецких оккупантов», — говорилось в армейском приказе. Уничтожайте их, как «убивают бешеных собак»: спираль войны уничтожения, которую развязал Гитлер, все больше раскручивалась.

Когда фронт, в конце концов, в феврале 1942 года застыл в позиционной войне, что было связано с зимой, потери вермахта насчитывали около одного миллиона погибших, раненых, больных и пропавших без вести. В распоряжении вермахта было, включая выздоровевших, 500 тысяч солдат. Потери транспортных средств и другого техники были невосполнимы. Для осуществления запланированного наступления на Кавказ, вермахту срочно нужно было отказаться от своего важнейшего ресурса — мобильности. На значительной территории восточного фронта войска вели окопную войну Первой мировой войны, в то время как моторизированные соединения пополнялись для новых операций.

С этим был связан и распад еще одного источника боевой силы, при помощи которого вермахт имел преимущество, несмотря на свое численное отставание. Непосредственное вмешательство Гитлера в оперативные действия подрывало так называемый принцип предоставления командиру самостоятельности при выполнении задачи на фронте. Под этим понимался специфический прусско-немецкий принцип, когда командиру для выполнения задачи предоставлялись на его усмотрение все необходимые средства. Пали не только многие опытные офицеры и унтер-офицеры. Их последователи, а также новые командиры намного сильнее придерживались принципу подачи рапортов, которые теперь требовал Гитлер, чтобы в каждом месте установить свою волю. Тем самым, вермахт потерял свою гибкость, которая основывалась на инициативе и вовлеченности.

У Красной армии (как и для ее предшественников при царе) никогда не было подобной свободы действий. Она выполняла все то, что было предписано в штаб-квартире Сталина, что контролировалось политкомиссарами вплоть до самых низших уровней. Так, из генералов лишь Георгий Жуков осмелился возразить диктатору, когда тот после победы под Москвой отдал приказ наступать по всем фронтам.

Вплоть до самых высоких чинов Красной армии офицеры за счет чисток до и в ходе войны поняли, что собственная инициатива и мышление не по-шаблону скорее приведут к казни своими же, чем к успеху на поле боя. Так же схематично проводились нападения, зачастую фронтально вдоль дорог, не думая о том, что нужно было обходить линии вражеского сопротивления и, по возможности, оказываться глубоко во флангах и тылу противника, пишет военный историк Йоахим Хофманн (Joachim Hoffmann) в своей работе «Германский Рейх и Вторая мировая война». Вместо того, чтобы образовать основные цели, командиры пытались одновременно атаковать несколько целей, что давало противнику возможность для ответного удара.

В то время как Сталин после начальных успехов в декабре уже мечтал о том, чтобы уничтожить вермахт еще до весенней распутицы 1942 года, его стратегические резервы буквально таяли. Так, Сталин и его генштаб несут основную ответственность за то, что советское зимнее наступление завершилось хотя и значительными, но не решающими успехами.

Вмешательство обоих диктаторов, в конце концов, оказалось даже контрпродуктивным для военных действий. Красная Армия получила чувство превосходства, которое однако не отображало действительного соотношения сил и привело к тяжелым поражениям лета 1942 года. Моральный шок немецких солдат из-за провала блицкрига смягчили именно стратегические цели человека, который нес ответственность за самоубийственный поход. Но Гитлер, прежде всего, полагал, что он все знает лучше, чем его генералы. Последствиям этого предстояло выявиться, самое позднее, в Сталинграде.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Источник

Русская зима глазами немецких солдат и офицеров

Дед Мороз против вермахта

«Как на фронте встречали Новый год?» — мы обратились с этим вопросом ко многим фронтовикам, но ответа так и не получили. Реакция собеседников была одинаковой: «Ни о какой встрече Нового года на фронте и думать не приходилось. Поспать времени не было». Хотя Дед Мороз сослужил немалую службу нашим войскам, особенно в канун нового, 1942 года, когда немецкий блицкриг окончательно захлебнулся у ворот Москвы и Красная армия перешла в контрнаступление. Об этом красноречиво говорят архивные документы. И ещё красноречивее сами немецкие солдаты и офицеры.

В российской грязи вязли даже танки

Надо сказать, что первому снегу и наступившим за ним заморозкам немцы радовались как дети. Всё просто — на протяжении октября 1941 года на подступах к Москве царила дикая распутица, гитлеровцам приходилось перемещаться буквально по уши в грязи. Вот что говорится на этот счёт в боевом журнале 10-й танковой дивизии 40-го моторизованного корпуса (по плану наступления она должна была первой выйти к Красной площади): «Остановлены в 80 километрах от Москвы. Но не русскими,

а грязью. Снабжение дивизии осуществляется по 15-километровой гати — деревянной дороге из брёвен, проложенной по раскисшей почве. По обеим сторонам гати стоят вросшие в грязь грузовики, тягачи, пушки и танки».

В итоге к концу октября наступающие части вермахта получили приказ остановиться и ждать наступления первых заморозков. Тогда никто не мог даже представить, в какой ад для немцев превратится наступающая русская зима.

Вместо полушубков командование прислало эшелон французского вина

В 1941 году первые заморозки ударили 6—7 ноября. По русской традиции немцы оказались к ним абсолютно не готовы. Так, например, в 3-ю армию первые партии зимнего обмундирования пришли спустя две недели, когда на улице уже стоял 25-градусный мороз. Одежды было крайне недостаточно — интенданты выдавали одну шинель на 4 солдат.

Курьёзный случай произошёл в замерзающей 4-й армии. 19 ноября 1941 года к месту её дислокации в Юхнове прибыли долгожданные товарные составы из Европы. Но когда солдаты вскрыли вагоны, теплее им не стало. Вместо зимних вещей вагоны были забиты красными ледяными глыбами и осколками стекла. Как оказалось, кто-то из бонз вермахта решил побаловать солдат. отборным французским вином. Как говорил бывший тогда начальником штаба армии генерал Блюментритт: «Я никогда прежде не видел солдат в такой ярости».

Массу нареканий в частях вермахта вызывала и обувь. Особенно знаменитые подбитые металлическими клёпками короткие сапоги. Союзники-финны в удивлении качали головами: «Ваши сапоги — идеальные проводники холода, вы с таким же успехом могли бы ходить прямо в носках!» Кстати, по немецким сапогам в своих воспоминаниях прошёлся и маршал Советского Союза Георгий Жуков: «Солдаты и офицеры носили очень тесные сапоги. И конечно, у всех были обморожены ноги. Немцы не обратили внимания на тот факт, что с XVIII столетия русские солдаты получали сапоги на один размер больше, чем нужно, что давало им возможность набивать их соломой, а в последнее время газетами и благодаря этому избегать обморожений».

Рядовым немецким солдатам приходилось согреваться проклятиями в адрес командования и надеяться только на себя. Об этом говорят выдержки из их дневниковых записей: «Мы натягиваем на себя всё, что подворачивается под руку, что удаётся добыть на русских текстильных фабриках, складах и в магазинах, — одну вещь поверх другой. Но от этого теплее не становится, а вот движение такое облачение затрудняет. Все эти промокшие грязные одежды становятся питательной средой для вшей, которые впиваются в кожу. Хлеб поступает твёрдый как камень. Буханки делим с помощью топора, после чего куски бросаем в огонь, чтобы они оттаяли. Ежедневные потери от проблем с пищеварением и обморожениями превышают боевые. »

Россияне в письмах к Деду Морозу просят, чтобы их близкие были здоровы и счастливы. Многие дети украшают свои послания рисунками и стихами с добрыми пожеланиями главному символу Нового Года.

«Предыдущую ночь провели в старых бетонных дотах на учебном танковом полигоне. Ночка выдалась адская. Прежде чем солдаты понимали, что происходит, пальцы рук белели, а пальцы ног деревенели в сапогах. Утром за медицинской помощью обратились 30 человек с сильными обморожениями. Нельзя было даже снять сапоги с больного, поскольку кожа оставалась на стельках и материи, которой солдаты обматывали ноги. Медикаменты для оказания помощи обмороженным отсутствуют. »

В декабре немецкое командование попробовало исправить положение за счёт сбора тёплых вещей среди населения Германии. По всей стране были организованы пункты приёма зимней одежды, однако это играло больше психологическую роль. Сами генералы называли помощь населения Восточному фронту «трогательной, но малоэффективной».

На морозе не стреляли даже пулемёты

Проблемы с обмундированием — это ещё полбеды. Русский Дед Мороз безжалостно громил и вражескую технику. Из-за отсутствия антифриза в машинах блоков цилиндров. Вот что пишет по этому поводу в своём письме военнослужащий 2-й батареи 208-го артиллерийского полка: «Все тягачи вышли из строя. В пушку приходится впрягать по 6 лошадей. Однако дело бесполезное. Четырёх передних нужно вести вручную, а на двух боковых кто-то должен ехать, поскольку, если человек не упирается ногой в оглоблю, она при каждом шаге бьёт лошадь в бок. В 30-градусный мороз в наших узких сапогах пальцы отмерзают раньше, чем даже успеваешь это почувствовать. Во всей батарее нет никого, кто бы не отморозил пальцы или пятку».

От холода пострадала и система тылового обеспечения. У немцев замёрзли паровозы. По имеющимся сведениям, вместо ежедневно необходимых 26 эшелонов с провизией, одеждой, топливом и боеприпасами группа армий «Центр» получала лишь 8—10.

Замерзало и оружие. Немцы в своих воспоминаниях сетуют на то, что трущиеся части стрелкового оружия примерзали друг другу без зимнего масла: «Перед тем как идти на пост, солдаты брали с собой нагретые на печи кирпичи. Но не для того, чтобы греть ими руки и ноги. Кирпичи прикладывали к затворам пулемётов, чтобы масло не замёрзло и оружие не заклинило».

Было бы нелепо для советского командования не воспользоваться зимними проблемами вермахта. В некоторых источниках упоминается о распоряжении Сталина: «Гони немца на мороз». Об этом, в частности, пишет в своих воспоминаниях легендарный советский диверсант Илья Старинов. Смысл распоряжения сводился к тому, чтобы партизаны и диверсионные отряды сжигали крестьянские избы, в которых могли бы отогреться фашисты. Но по признанию самого Старинова, подобная тактика носила сомнительный эффект: вместе с немцами лишалось крова над головой и местное население. Неудивительно, что на оккупированных территориях разгорались антипартизанские настроения.

Что немцу смерть, то и русскому смерть

Насколько же существенную роль в провале немецкого наступления на Москву сыграли морозы? Западные историки считают, что чуть ли не определяющую. В некоторых зарубежных источниках можно встретить умопомрачительные данные о том, что температура воздуха достигала -50 градусов по Цельсию.

Отечественные исследователи, в свою очередь, утверждают, что погода имела лишь косвенное значение. Их главный аргумент — мороз значительно ударил и по Красной армии. Согласно архивным документам, наши войска испытывали серьёзные проблемы с тем же зимним обмундированием. В частях Западного фронта по состоянию на конец октября 1941 года недоставало 63 тысячи шапок, 136 784 телогрейки, 168 754 ватных шаровар, 6466 шерстяных гимнастёрок для комсостава, 25 107 свитеров, 89 360 тёплых перчаток. И это далеко не полный список.

«Да мы мёрзли не меньше немцев, — рассказывает один из участников битвы за Москву, — сапоги, не говоря о валенках, тогда были большой редкостью. Ходили в ботинках с обмотками. Ночевали в сугробах, обернувшись в плащ-палатку, или на дне окопов. Один раз на какой-то ферме даже пришлось зарываться и спать в навозе. От него шло хоть какое-то тепло».

Замёрзшие красноармейцы нередко попадались на пути немцев. Вот что рассказывает в своём дневнике безымянный немецкий лейтенант: «Случилось это под Азаровым в четвёртое воскресенье Рождественского поста 1941 года. Мы стояли в тыловом прикрытии полка. В окуляры бинокля я увидел группу русских и лошадей, стоявших на пологом заснеженном склоне. Мы стали осторожно приближаться. Но, когда подошли ближе, поняли, что все они, утопающие по пояс в снегу, были мертвы».

По имеющимся оценкам, за студёную зиму 1941/42 года по причине холодов (обморожения, заболевания) из боевых рядов Красной армии выбыли около 180 тысяч человек. Что касается вермахта, то холода подкосили его состав на 230 тысяч человек. Разница не столь уж и значительная.

Источник