Снег проза русских писателей

Первый снег

Открываю глаза утром. Что такое? День серый, а комната наполнена каким-то белым светом, словно лампы неоновые зажгли. Подхожу к окну, смотрю, а на дворе снег лежит. Вчера ещё вечер был серым и непроглядным, ничем не предвещая сегодняшнего «очищения». А тут, всё преобразилось, стало другим, светлым и радостным.

Вспомнил детство. Какая же это благодать была, первый снег. И не знаю, почему в детстве так будоражило это явление. Наверно, оттого, что человеческая душа так устроена. Она всегда просит чего-то нового и обязательно светлого. Вот после долгих серых дней ноября и приходит это просветление – первый снег. Да, он конечно, растает. Не бывать такому, чтобы зима сразу садилась. Будут другие снега, и постоянный снег ляжет, но всё это уже не то, важен первый снег. Вероятно потому, что он первый.… И в этом его заслуга.

Быстрей на улицу. Смотришь, а там ребята знакомые уже давно. В снежки играют, «бабу снежную» лепят, кто-то за морковкой домой побежал. Как же ей без носа стоять? Надо и метлу старую, и ведро дырявое поискать. Ну, это не проблема, ведь так весело — первый снег выпал. Можно и санки с чердака доставать. С лыжами подождать придётся, снег липкий, сразу не покатят. А с санками самый раз. Разгонишься, что есть силы, сделаешь вираж и летишь в снег. Не плачешь, смеёшься, ведь так хорошо на улице – первый снег выпал. Можно и погулять подольше. Небо к вечеру потемнеет, а снег так белым и останется и от него светло вокруг. И бояться нечего.

А вот и вечер, разведрило, подмораживает. Незаметно звёзды появились на тёмном небосводе. Так хорошо на улице, что и уходить не хочется. При таком морозце можно и горку залить, она быстро схватится. Но вот беда, мать уже раза два домой звала, там ужин стынет. Наверное, и пироги на столе. Пожалуй, на сегодня хватит, а жаль. Знаешь, что снег завтра и растаять может. Тогда опять жди его, но это будет уже не первый снег и радости такой не будет….

Источник

Рассказы российских писателей о красоте зимы

Рассказы о зиме:
Очерк зимнего дня (1858) — Аксаков С.Т.
Отрывок из очерка «Буран» 1856 год — Аксаков С.Т.
Пришла зима. (Из повести «Вечер накануне Ивана Купала») — Гоголь Н.В.
Проказы старухи Зимы — Ушинский К.
Отрывок из рассказа «Мясо» — Куприн Александр Иванович
Пришла зима. Отрывок из рассказа «Прощание с летом» — Паустовский Константин Георгиевич
Русский лес (отрывок) — Соколов-Микитов И.
Ай, да мороз! — Соколов-Микитов И.
Зима вьюжная — Соколов-Микитов И.
Зимняя ночь — Соколов-Микитов И.
Новый год — Вагнер Н.П.
Котя — Вагнер Н.П.
Мороз (Из рассказа «Сосны») — Бунин И.А.
Снег идёт — Воронкова Л.
Зимний дуб (отрывки) — Нагибин Юрий Маркович
Ночное пространство — Астафьев Виктор Петрович
Елочка — Михайлков Сергей
«Рождество. Лето Господне» — «Праздники» — Шмелев Иван Сергеевич

Очерк зимнего дня (1858)

В 1813 году с самого Николина дня (Николин день — церковный праздник, справлявшийся 6 декабря по ст. стилю) установились трескучие декабрьские морозы, особенно с зимних поворотов, когда, по народному выражению, солнышко пошло на лето, а зима на мороз. Стужа росла с каждым днем, и 29 декабря ртуть застыла и опустилась в стеклянный шар.

Птица мерзла на лету и падала на землю уже окоченелою. Вода, взброшенная вверх из стакана, возвращалась оледенелыми брызгами и сосульками, а снегу было очень мало, всего на вершок, и неприкрытая земля промерзла на три четверти аршина.

Врывая столбы для постройки рижного сарая, крестьяне говорили, что не запомнят, когда бы так глубоко промерзала земля, и надеялись в будущем году на богатый урожай озимых хлебов.

Воздух был сух, тонок, жгуч, пронзителен, и много хворало народу от жестоких простуд и воспалений; солнце вставало и ложилось с огненными ушами, и месяц ходил по небу, сопровождаемый крестообразными лучами; ветер совсем упал, и целые вороха хлеба оставались невеяными, так что и деваться с ними было некуда.

С трудом пробивали пешнями и топорами проруби на пруду; лед был толщиною с лишком в аршин, и когда доходили до воды, то она, сжатая тяжелою, ледяною корою, била, как из фонтана, и тогда только успокаивалась, когда широко затопляла прорубь, так что для чищения ее надобно было подмащивать мостки…

…Великолепен был вид зимней природы. Мороз выжал влажность из древесных сучьев и стволов, и кусты и деревья, даже камыши и высокие травы опушились блестящим инеем, по которому безвредно скользили солнечные лучи, осыпая их только холодным блеском алмазных огней.

Красны, ясны и тихи стояли короткие зимние дни, похожие как две капли воды один на другой, и как-то невесело, беспокойно становилось на душе, да и народ приуныл.

Болезни, безветрие, бесснежие, и впереди бескормица для скота. Как тут не приуныть? Все молились о снеге, как летом о дожде, и вот, наконец, пошли косички по небу, мороз начал сдавать, померкла ясность синего неба, потянул западный ветер, и пухлая туча, незаметно надвигаясь, заволокла со всех сторон горизонт.

Как будто сделав свое дело, ветер опять утих, и благодатный снег начал прямо, медленно, большими клочьями опускаться на землю.

Радостно смотрели крестьяне на порхающие в воздухе пушистые снежинки, которые, сначала порхая и кружась, опускались на землю.

Снег начал идти с деревенского раннего обеда, шел беспрестанно, час от часу гуще и сильнее.

Я всегда любил смотреть на тихое падение или опущение снега. Чтобы вполне насладиться этой картиной, я вышел в поле, и чудное зрелище представилось глазам моим: все безграничное пространство вокруг меня представляло вид снежного потока, будто небеса разверзлись, рассыпались снежным пухом и наполнили весь воздух движением и поразительной тишиной.

Наступали длинные зимние сумерки; падающий снег начинал закрывать все предметы и белым мраком одевал землю…

Я воротился домой, но не в душную комнату, а в сад, и с наслаждением ходил по дорожкам, осыпаемый снежными хлопьями. Засветились огоньки в крестьянских избах, и бледные лучи легли поперек улицы; предметы смешались, утонули в потемневшем воздухе.

Я вошел в дом, но и там долго стоял у окошка, стоял до тех пор, покуда уже нельзя было различить опускающихся снежинок…

«Какая пороша будет завтра! — подумал я. — Если снег к утру перестанет идти, где малик (Малик — заячий след на снегу) — там и русак…» И охотничьи заботы и мечты овладели моим воображением. Я особенно любил следить русаков, которых множество водилось по горам и оврагам, около хлебных крестьянских гумен.

Я с вечера приготовил все охотничьи припасы и снаряды; несколько раз выбегал посмотреть, идет ли снег, и, убедясь, что он идет по-прежнему, так же сильно и тихо, так же ровно устилая землю, с приятными надеждами лег спать.

Длинна зимняя ночь, и особенно в деревне, где ложатся рано: бока пролежишь, дожидаясь белого дня. Я всегда просыпался часа за два до зари и любил встречать без свечки зимний рассвет. В этот день я проснулся еще ранее и сейчас пошел узнать, что делается на дворе.

На дворе была совершенная тишина. Воздух стоял мягок, и, несмотря на двенадцатиградусный мороз, мне показалось тепло. Высыпались снежные тучи, и только изредка какие-то запоздавшие снежинки падали мне на лицо.

В деревне давно проснулась жизнь; во всех избах светились огоньки и топились печи, а на гумнах, при свете пылающей соломы, молотили хлеб. Гул речей и стук цепов с ближних овинов долетал до моего слуха.

Я засмотрелся, заслушался и не скоро воротился в свою теплую комнату. Я сел против окошка на восток и стал дожидаться света; долго нельзя было заметить никакой перемены. Наконец показалась особенная белизна в окнах, побелела изразцовая печка, и обозначился у стены шкаф с книгами, которого до тех пор нельзя было различить.

В другой комнате, дверь в которую была отворена, уже топилась печка. Гудя и потрескивая и похлопывая заслонкой, она освещала дверь и половину горницы каким-то веселым, отрадным и гостеприимным светом.

Но белый день вступал в свои права, и освещение от топящейся печки постепенно исчезало. Как хорошо, как сладко было на душе! Спокойно, тихо и светло! Какие-то неясные, полные неги, теплые мечты наполняли душу…

Отрывок из очерка «Буран» 1856 год

Снеговая белая туча, огромная, как небо, обтянула весь горизонт и последний свет красной, погорелой вечерней зари быстро задернула густою пеленою. Вдруг настала ночь… наступил буран со всей яростью, со всеми своими ужасами. Разыгрался пустынный ветер на приволье, взрыл снеговые степи, как пух лебяжий, вскинул их до небес… Все одел белый мрак, непроницаемый, как мрак самой темной осенней ночи! Все слилось, все смешалось: земля, воздух, небо превратились в пучину кипящего снежного праха, который слепил глаза, занимал дыханье, ревел, свистал, выл, стонал, бил, трепал, вертел со всех сторон, сверху и снизу, обвивался, как змей, и душил все, что ему ни попадалось.

Сердце падает у самого неробкого человека, кровь стынет, останавливается от страха, а не от холода, ибо стужа во время буранов значительно уменьшается. Так ужасен вид возмущения зимней северной природы. Человек теряет память, присутствие духа, безумеет… и вот причина гибели многих несчастных жертв.

Долго тащился наш обоз с своими двадцатипудовыми возами. Дорогу заносило, лошади беспрестанно оступались. Люди по большей части шли пешком, увязали по колено в снегу; наконец, все выбились из сил; многие лошади пристали. Старик видел это, и хотя его серко, которому было всех труднее, ибо он первый прокладывал след, еще бодро вытаскивал ноги — старик остановил обоз. «Други, — сказал он, скликнув к себе всех мужиков, — делать нечего. Надо отдаться на волю божью; надо здесь ночевать. Составим возы и распряженных лошадей вместе, кружком. Оглобли свяжем и поднимем вверх, оболочем их кошмами, сядем под ними, как под шалашом, да и станем дожидаться свету божьего и добрых людей. Авось не все замерзнем!»

Совет был странен и страшен; но в нем заключалось единственное средство к спасенью. По несчастью, в обозе были люди молодые, неопытные. Один из них, у которого лошадь менее других пристала, не захотел послушаться старика. «Полно, дедушка! — сказал он. — Серко-то у тебя стал, так и нам околевать с тобой? ты уже пожил на белом свету, тебе все равно; а нам еще пожить хочется. До умета верст семь, больше не будет. Поедем, ребята! Пусть дедушка останется с теми, у кого лошади совсем стали. Завтра, бог даст, будем живы, воротимся сюда и откопаем их». Напрасно говорил старик, напрасно доказывал, что серко истомился менее других; напрасно поддерживал его Петрович и еще двое из мужиков: шестеро остальных на двенадцати подводах пустились далее.

Буран свирепел час от часу. Бушевал всю ночь и весь следующий день, так что не было никакой езды. Глубокие овраги делались высокими буграми… Наконец, стало понемногу затихать волнение снежного океана, которое и тогда еще продолжается, когда небо уже блестит безоблачной синевою. Прошла еще ночь. Утих буйный ветер, улеглись снега. Степи представляли вид бурного моря, внезапно оледеневшего… Выкатилось солнце на ясный небосклон; заиграли лучи его на волнистых снегах. Тронулись переждавшие буран обозы и всякие проезжие.

», ‘clear’ => », ‘margin_top’ => », ‘margin_bottom’ => », ‘padding_top’ => », ‘padding_bottom’ => »), array(), array()) —>

Источник

10 русских поэтов о первом снеге

Снег в России неизбежен. И этому можно радоваться

«Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна», — гласил дореволюционный учебник русской грамматики (и эта фраза прославилась благодаря тому, что Набоков использовал ее в качестве эпиграфа к «Дару»). Снег в России тоже неизбежен. Но, в отличие от смерти, его приход можно приветствовать — как делали испокон веков все русские поэты.

Петр Вяземский «Первый снег» (фрагмент)

Сегодня новый вид окрестность приняла,

Как быстрым манием чудесного жезла;

Лазурью светлою горят небес вершины;

Блестящей скатертью подернулись долины,

И ярким бисером усеяны поля.

На празднике зимы красуется земля

И нас приветствует живительной улыбкой.

Здесь снег, как легкий пух, повис на ели гибкой;

Там, темный изумруд посыпав серебром,

На мрачной сосне он разрисовал узоры.

Рассеялись пары, и засверкали горы,

И солнца шар вспылал на своде голубом. (1817)

Борис Пастернак «Первый снег»

Снаружи вьюга мечется

И все заносит в лоск.

И заметен киоск.

На нашей долгой бытности

Казалось нам не раз,

Что снег идет из скрытности

И для отвода глаз.

Под белой бахромой

Как часто вас с окраины

Он разводил домой!

Все в белых хлопьях скроется,

Залепит снегом взор,

На ощупь, как пропоица,

Проходит тень во двор.

Кому-то что-то грешное

Приходится скрывать. (1924 г.)

Леонид Филатов «Первый снег»

Еще вчера, — как снимок дилетанта, —

Осенний день расплывчат был и слеп,

А нынче скрупулезно и детально

Его дорисовал внезапный снег.

Еще вчера проступки цвета сажи

И прегрешений серые мазки

Казались органичными в пейзаже

Чумазой и расхристанной Москвы.

А нынче смотрим в окна с изумленьем —

Весь мир присыпан белым на вершок!…

И кажется чернейшим преступленьем

Вчерашний незатейливый грешок.

Белым-бело. И в этом белом гимне

Приходит к нам, болезненно остра,

Необходимость тут же стать другими,

Уже совсем не теми, что вчера.

Как будто Бог, устав от наших каверз,

От слез и драк, от кляуз и нытья, —

Возвел отныне снег, крахмал и кафель

В разряд святых условий бытия.

И кончились бои, и дрязги стихли,

И тишина везде вошла в закон

Как результат большой воскресной стирки

Одежд, религий, судеб и знамен… (1975 г.)

Давид Самойлов «Перед снегом»

И начинает уставать вода.

И это означает близость снега.

Вода устала быть ручьями, быть дождем,

По корню подниматься, падать с неба.

Вода устала петь, устала течь,

Сиять, струиться и переливаться.

Ей хочется утратить речь, залечь

И там, где залегла, там оставаться.

Под низким небом, тяжелей свинца,

Усталая вода сияет тускло.

Она устала быть самой собой,

Но предстоит еще утратить чувства,

Но предстоит еще заледенеть

И уж не петь, а, как броня, звенеть.

Ну а покуда — в мире тишина.

Торчат кустов безлиственные прутья.

Распутица кончается. Распутья

Подмерзли. Но земля еще черна.

Вот-вот повалит первый снег. (1964 г.)

Алексей Жемчужников «Первый снег»

Поверхность всей моей усадьбы

Сегодня к утру снег покрыл…

Подметить все и записать бы, —

Так первый снег мне этот мил!

Скорей подметить! Он победу

Уступит солнечному дню;

И к деревенскому обеду

Уж я всего не оценю.

Там, в поле, вижу черной пашни

С каймою снежной борозду;

Весь изменился вид вчерашний

Вкруг дома, в роще и в саду.

Кусты в уборе белых шапок,

Узоры стынущей воды,

И в рыхлом снеге птичьих лапок

Звездообразные следы… (1888 г.)

Татьяна Ровицкая «Первый снег, как испуганный заяц»

Первый снег, как испуганный заяц,

Белой шкуркой ютится у ног,

А дорога светлеет, робеет и тает

От его непонятных тревог.

Я молчу. Мне не кажется странным

Этот первый испуганный снег.

И сама я когда-нибудь стану

Веселее и уверенней всех.

А пока от тревог немею

И пугаюсь обычных слов:

Вдруг испуганным зайцем белым

Убежит от меня любовь! (2000-е)

Николай Рубцов «Первый снег»

Ах, кто не любит первый снег

В замерзших руслах тихих рек,

В полях, в селеньях и в бору,

Слегка гудящем на ветру!

В деревне празднуют дожинки,

И на гармонь летят снежинки.

И весь в светящемся снегу,

Лось замирает на бегу

На отдаленном берегу.

Зачем ты держишь кнут в ладони?

Легко в упряжке скачут кони,

И по дорогам меж полей,

Как стаи белых голубей,

Взлетает снег из-под саней…

Ах, кто не любит первый снег

В замерзших руслах тихих рек,

В полях, в селеньях и в бору,

Слегка гудящем на ветру! (1955 г.)

Валерий Брюсов «Первый снег»

Серебро, огни и блестки, —

Целый мир из серебра!

В жемчугах горят березки,

Это — область чьей-то грезы,

Это — призраки и сны!

Все предметы старой прозы

На лазури белый дым.

Жизнь людей и жизнь природы

Полны новым и святым.

Жизни с грезою игра,

Этот мир очарований,

Этот мир из серебра! (1895 г.)

Константин Бальмонт

Как стало тихо на горах

От свежевыпавшего снега.

В каких медлительных кругах

Восходит дым. И в небесах

Какая ласковая нега.

И хоть зима, дышу тобой,

Веснянка, свет мой голубой.

Как будто мы, в преддверьи храма,

Глядим на струи фимиама. (1912 г.)

Алексей Апухтин «Первый снег»

О снега первого нежданное явленье,

Приветствую тебя в моем уединенье!

Уединенье? Да! Среди толпы людей

Я так же одинок, как ландыш, из полей

Родных отторженный суровою рукою;

Среди прекрасных роз поник он головою,

И в рощу мирную из мраморных палат

Его желания свободные летят. (1854 г.)

Источник