Татьяна, русская душою.
Среди всех действующих лиц романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин» Татьяна занимает особое место. Автор называет её милым идеалом, признаётся, что выделяет её: «Простите мне: я так люблю Татьяну милую мою!» Пушкин объясняет это тем, что она выше многих других представительниц дворянского общества по своим духовным качествам, характеру, уму. Воспитанная на фоне деревенской природы, она гармонично развивала свой внутренний мир. Татьяна много читала, размышляла в уединении, общалась с добрыми людьми, слушала народные песни и сказки няни, научилась любить природу.
Главная героиня отличается не только добрым нравом, прекрасным воспитанием, но и доверчивостью, искренностью, прежде всего. И это не провинциальные черты, а качества русской души, которые трудно уберечь в шумном свете, где барышни хорошо усвоили уроки французского и вообще европейского этикета. В естественности и простоте, в умении держаться с достоинством, но без высокомерия мы видим главное отличие Татьяны от столичных кокеток, способных играть, лицемерить, интриговать или злословить. «Русская душою», она и в высшем свете останется верна милым её сердцу привычкам, тоскуя по дорогому ей миру провинциальной жизни, по возможности общаться с родной природой.
Татьяна, как было принято в те времена, читает и пишет не на русском, а на французском языке, но это не мешает ей оставаться русской в соблюдении традиций, в любви к народным песням, к русской культуре, к природе. Наверное, Пушкин хотел подчеркнуть, что сохранить самобытность, верность национальному характеру позволяет не только жизнь в деревне, но и близость к народу. Ведь Татьяна общается с няней, крестьянская мудрость и талантливость которой могли оказать влияние на воспитание лучших качеств в характере героини. Отсюда и уверенность Татьяны в необходимости честного разговора с человеком, которому она хотела бы «вверить» свою судьбу. Да, она знала жизнь в основном по книгам, не имела опыта, не представляла трудностей, какие ждут её в столичном обществе, но она хотела строить будущую семейную жизнь по любви, а не по расчёту. В письме она сообщает, что именно таким, похожим на Онегина, она видела своего суженого:
Ты в сновидениях мне являлся,
Незримый, ты мне был уже мил…
Её сердце жило ожиданием встречи с тем человеком, который поймёт, оценит, полюбит, станет другом на всю жизнь. И, встретив Онегина в деревенской глуши, почувствовав в нём необычного человека, Татьяна безоговорочно, безудержно отдаётся своей первой и, как выяснится позже, единственной любви. Её письмо к Онегину поражает силой чувства, смелостью юной провинциалки, способной признаться в любви, стать инициатором в любовных отношениях, что считалось в девятнадцатом веке неприемлемым для женщин. Автор же не осуждает свою героиню, а жалеет, сочувствует ей, объясняя её порыв неопытностью, чистосердечием, доверчивостью девушки, полюбившей человека, который не оценил в ней главных достоинств: отсутствие фальши и способность любить самоотверженно, глубоко, сильно и навсегда.
Образ Татьяны на протяжении всего романа подвержен эволюции, становится всё более привлекательным и значительным. Попав в высшее аристократическое общество, Татьяна в глубине души остаётся прежней. Она готова променять «ветошь маскарада» на сельское уединение, на простоту человеческих отношений. Её утомляет несносный вздор, который занимает светских дам. Блеск, мишура и пустота праздной жизни угнетают Татьяну, ей хотелось бы вырваться из этого круга.
Человеку свойственно ошибаться, и Татьяна не исключение. Она дважды ошибалась в своих выводах об Онегине, но в главном остаётся верна себе: предать человека, сделать ему больно она не может. В ответ на признание Онегина любимая героиня Пушкина отвечает: «Я другому отдана и буду век ему верна».
В образе Татьяны Лариной Пушкин воплотил лучшие черты своих современниц: добропорядочность, честность, искренность, благородство, доброту, высокую духовность – всё то, что ценится в человеке во все времена. Отличительные особенности этого образа появились в результате художественного открытия автора. Уже само имя героини говорит о её близости к народу: Татьянами дворянок не называли, такое имя могли иметь простолюдинки. Пушкин в романе «Евгений Онегин» не раз обнаруживал симпатию к главной героине, сохранившей национальные корни, не забывшей родного языка, традиций и обычаев своего народа. Автор отмечает, что «Татьяна (русская душою) любила русскую зиму» и зимние праздники. Она, как и многие девушки,
. верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Близость к народу способствовала формированию самобытного национального характера, черты которого с таким восхищением рисовал Пушкин. Создавая образ Татьяны, Пушкин высказал своё мнение, что лучшими среди дворян могут быть те, кто верен духовным ценностям русского народа, кто сохранил национальные черты, традиции, культуру и язык. Вот поэтому Татьяна, с её русскою душою, и является любимой, идеальной героиней А.С.Пушкина.
Источник
«Татьяна (русская душою, сама не зная почему) с ее холодною красою любила русскую зиму»
Татьяна (русская душою,
Сама не зная почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму.
Русская зима – это явление особое, и не любить ее невозможно. Первый мороз, первый снег вызывает восторг. Рисунки на окнах, которые создает мороз, неповторимость снежинок, наконец, Новый год и катание на санях – все это сравнимо лишь с чем-то сказочным. Жизнь Татьяны Лариной из романа Пушкина «Евгений Онегин» (а эти строки относятся к 5 главе произведения), в отличие от большинства современных провинциальных барышень была наполнена еще святочными гаданиями, необычными приметами и сказками ее няни.
Почему Татьяна оставалась русской в душе, несмотря на чтение французских романов, и французское образование? Всем своим сердцем она была привязана к народной культуре. И даже тот сон, который стал для нее вещим и предвозвестил беду, был не о французских рыцарях и мушкетерах, а о лесной нечисти, и защитнике медведе.
Эта фраза – «Татьяна, русская душою» – пополнила коллекцию русских афоризмов и народных словечек. В каждом русском человеке заложена на генетическом уровне его принадлежность, привязанность к Русской земле. Кто даже, живя на юге (где и зим фактически не бывает) пережил хоть однажды русскую зиму, тот сохранил к ней любовь навсегда.
Татьяна (русская душою,
Сама не зная почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму,
На солнце иний в день морозный,
И сани, и зарею поздной
Сиянье розовых снегов,
И мглу крещенских вечеров.
По старине торжествовали
В их доме эти вечера:
Служанки со всего двора
Про барышень своих гадали
И им сулили каждый год
Мужьев военных и поход.
Источник
Татьяна ларина любила зиму
За полем одуванчиков запись закреплена
«ТАТЬЯНА, РУССКАЯ ДУШОЮ. »
Анна Данилова, журналист:
– Вообще, очень интересно такое понимание литературы. Я знаю людей, которые во взрослом возрасте заново перечитывали школьную программу, открывали для себя по-настоящему русскую классическую литературу и говорили о том, как же сильно испортили в школе всё восприятие классики, желание вообще читать книги, и насколько же неправильно было всё это проходить в школе.
Михаил Казиник:
– Правильно было проходить, только не так, как они проходили. Я привожу простейший пример, как я издеваюсь над целыми залами. Я говорю: «Поднимите руку те, кто писал сочинение на тему “Татьяна, русская душою”». Все поднимают руки. «Молодцы, – говорю. – А вы это у Пушкина читали?» – «Как?» – «У Пушкина этого нет, друзья мои. Это вас обманула Мария Ивановна, Анна Петровна, Иван Сидорович, они вас обманули. Ну-ка, читаем, что у Пушкина!»
Татьяна (русская душою,
Сама не зная, почему),
С её холодною красою
Любила русскую зиму.
Есть разница между лозунгом «Татьяна, русская душою» патриотическим, и Татьяна, которая не знает, почему она русская? Но почему она не знает? Нам ли не знать, что национальность – это язык, прежде всего, всосанный с молоком матери и впитанный со словом «мама», «люблю», «поэзия», «любовь, первая любовь» – это язык.
Так почему Татьяна не знает, что она русская душою?
Потому что она почти совсем не говорит по-русски, и эти главы благополучно пропускали в школе, зная, что все советские дети никогда в жизни этого дурацкого «Онегина» читать не будут, школа сделает всё, чтобы не читали. И там написано у Пушкина чёрным по белому:
Она по-русски плохо знала,
Журналов наших не читала
И изъяснялася с трудом
На языке своём родном.
Она с нянечкой говорила всего несколько слов. Всё остальное на каком же языке Татьяна, Ольга, мама Ларина будут говорить? Конечно, на французском в русской провинции. Мама «любила Ричардсона, не потому, чтобы прочла». Знаете, почему мама любила Ричардсона? Потому что Алина, её московская кузина рассказывала ей о нём.
Там же сплошная пародия у Пушкина, это не энциклопедия. Белинский не успел дожить до седин, до глубины – «энциклопедия русской жизни». Это пародия, преувеличенная специально, чтобы русский народ понял, что так жить нельзя. Вы разве не читали, кто приехал на именины Татьяны – толстый Пустяков.
С своей супругою дородной
Приехал толстый Пустяков.
Весь толстый и весь Пустяков. Дальше вся характеристика в одной строчке экономики России того времени:
Гвоздин, хозяин превосходный,
Владелец нищих мужиков.
Слышите, как в одной строчке? Как бы шаля, глаголом жжёт. А сегодня прекрасная страна с нищими мужиками, а хозяйства великолепные, все министры превосходные, только мужики нищие у них. Дальше, там же дальше идёт самое главное – семья Скотининых:
Чета Скотининых, седая,
С детьми всех возрастов.
Откуда Скотинины? Из Фонвизина, конечно, из той литературы. Чета Скотининых пришла – это всё друзья круга Татьяны, она среди них воспитывалась.
Уездный франтик Петушков.
То есть кругом курочки, а тут уездный дурачок с гитарой, попсовик того времени, который всем девочкам вкручивает мозги, а они ему отдаются в страстях, потому что он один петушок, остальные совсем уже никуда, а этот с гитарой. Вот «уездный франтик Петушков».
Буянов, мой сосед,
Как вам, конечно, он знаком.
И отставной советник Флянов,
Тяжёлый сплетник, старый плут,
Обжора, взяточник и шут.
Выжига, проныра, шут – все слова, которые Пушкин знает бранные о человеке, он говорит. Почему он выбирает советника, теперь он отставной, но ведь советовал выжига, проныра, плут, шут, гад, лжец – он был советником.
Смотрите, как в нескольких строчках Пушкин рисует нам общество и предупреждает: «Ребята, так жить нельзя, это кончится плохо», – вот где литература. А это в школе читали, и что читали? «Татьяна, русская душою» – лозунг? А почему русская душою?
Потому что любила преданья простонародной старины – конечно же, русская, конечно, сама не знает, почему она русская – но это куда более серьёзный образ, чем «Татьяна, русская душою». Это совсем другой образ, более интересный, более творческий, более художественный.
(Из интервью с Михаилом Казиником «Дайте мне 10 минут на телевидении в прайм-тайм, и я верну вам сильную страну»)
Источник
Глава пятая
В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе
На третье в ночь. Проснувшись рано,
В окно увидела Татьяна
Поутру побелевший двор,
Куртины, кровли и забор,
На стеклах легкие узоры,
Деревья в зимнем серебре,
Сорок веселых на дворе
И мягко устланные горы
Зимы блистательным ковром.
Всё ярко, всё бело кругом.
Зима. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь;
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.
Вот бегает дворовый мальчик,
В салазки жучку посадив,
Себя в коня преобразив;
Шалун уж заморозил пальчик:
Ему и больно и смешно,
А мать грозит ему в окно…
Татьяна (русская душою,
Сама не зная почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму,
На солнце иней в день морозный,
И сани, и зарею поздной
Сиянье розовых снегов,
И мглу крещенских вечеров.
По старине торжествовали
В их доме эти вечера:
Служанки со всего двора
Про барышень своих гадали
И им сулили каждый год
Мужьев военных и поход.
Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Ее тревожили приметы;
Таинственно ей все предметы
Провозглашали что-нибудь,
Предчувствия теснили грудь.
Жеманный кот, на печке сидя,
Мурлыча, лапкой рыльце мыл:
То несомненный знак ей был,
Что едут гости. Вдруг увидя
Младой двурогий лик луны
На небе с левой стороны,
Она дрожала и бледнела.
Когда ж падучая звезда
По небу темному летела
И рассыпалася,– тогда
В смятенье Таня торопилась,
Пока звезда еще катилась,
Желанье сердца ей шепнуть.
Когда случалось где-нибудь
Ей встретить черного монаха
Иль быстрый заяц меж полей
Перебегал дорогу ей,
Не зная, что начать со страха,
Предчувствий горестных полна,
Ждала несчастья уж она.
Что ж? Тайну прелесть находила
И в самом ужасе она:
Так нас природа сотворила,
К противуречию склонна.
Настали святки. То-то радость!
Гадает ветреная младость,
Которой ничего не жаль,
Перед которой жизни даль
Лежит светла, необозрима;
Гадает старость сквозь очки
У гробовой своей доски,
Всё потеряв невозвратимо;
И всё равно: надежда им
Лжет детским лепетом своим.
Зовет кот кошурку
В печурку спать.
Предвещание свадьбы; первая песня предрекает смерть.
Смотрит он
И отвечает: Агафон.
Татьяна, по совету няни
Сбираясь ночью ворожить,
Тихонько приказала в бане
На два прибора стол накрыть;
Но стало страшно вдруг Татьяне…
И я– при мысли о Светлане
Мне стало страшно– так и быть…
С Татьяной нам не ворожить.
Татьяна поясок шелковый
Сняла, разделась и в постель
Легла. Над нею вьется Лель,
А под подушкою пуховой
Девичье зеркало лежит.
Утихло всё. Татьяна спит.
И снится чудный сон Татьяне.
Ей снится, будто бы она
Идет по снеговой поляне,
Печальной мглой окружена;
В сугробах снежных перед нею
Шумит, клубит волной своею
Кипучий, темный и седой
Поток, не скованный зимой;
Две жердочки, склеены льдиной,
Дрожащий, гибельный мосток,
Положены через поток:
И пред шумящею пучиной,
Недоумения полна,
Остановилася она.
Как на досадную разлуку,
Татьяна ропщет на ручей;
Не видит никого, кто руку
С той стороны подал бы ей;
Но вдруг сугроб зашевелился,
И кто ж из-под него явился?
Большой, взъерошенный медведь;
Татьяна ах! а он реветь,
И лапу с острыми когтями
Ей протянул; она скрепясь
Дрожащей ручкой оперлась
И боязливыми шагами
Перебралась через ручей;
Пошла– и что ж? медведь за ней!
Она, взглянуть назад не смея,
Поспешный ускоряет шаг;
Но от косматого лакея
Не может убежать никак;
Кряхтя, валит медведь несносный;
Пред ними лес; недвижны сосны
В своей нахмуренной красе;
Отягчены их ветви все
Клоками снега; сквозь вершины
Осин, берез и лип нагих
Сияет луч светил ночных;
Дороги нет; кусты, стремнины
Метелью все занесены,
Глубоко в снег погружены.
Татьяна в лес; медведь за нею;
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук ее за шею
Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То в хрупком снеге с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок;
То выронит она платок;
Поднять ей некогда; боится,
Медведя слышит за собой,
И даже трепетной рукой
Одежды край поднять стыдится;
Она бежит, он всё вослед,
И сил уже бежать ей нет.
Упала в снег; медведь проворно
Ее хватает и несет;
Она бесчувственно-покорна,
Не шевельнется, не дохнет;
Он мчит ее лесной дорогой;
Вдруг меж дерев шалаш убогой;
Кругом всё глушь; отвсюду он
Пустынным снегом занесен,
И ярко светится окошко,
И в шалаше и крик, и шум;
Медведь промолвил: «Здесь мой кум:
Погрейся у него немножко!»
И в сени прямо он идет,
И на порог ее кладет.
Опомнилась, глядит Татьяна:
Медведя нет; она в сенях;
За дверью крик и звон стакана,
Как на больших похоронах;
Не видя тут ни капли толку,
Глядит она тихонько в щелку,
И что же видит. за столом
Сидят чудовища кругом:
Один в рогах, с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полу-журавль и полу-кот.
В журналах осуждали слова: холоп, молвь и топ как неудачное нововведение. Слова сии коренные русские. «Вышел Бова из шатра прохладиться и услышал в чистом поле людскую молвь и конский топ» (Сказка о Бове Королевиче). Хлоп употребляется в просторечии вместо хлопание, как шип вместо шипения:
Он шип пустил по-змеиному.
(Древние русские стихотворения) Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка.
Но что подумала Татьяна,
Когда узнала меж гостей
Того, кто мил и страшен ей,
Героя нашего романа!
Онегин за столом сидит
И в дверь украдкою глядит.
XVIII
Он знак подаст– и все хлопочут;
Он пьет– все пьют и все кричат;
Он засмеется– все хохочут;
Нахмурит брови– все молчат;
Так, он хозяин, это ясно:
И Тане уж не так ужасно,
И любопытная теперь
Немного растворила дверь…
Вдруг ветер дунул, загашая
Огонь светильников ночных;
Смутилась шайка домовых;
Онегин, взорами сверкая,
Из-за стола гремя встает;
Все встали: он к дверям идет.
И страшно ей; и торопливо
Татьяна силится бежать:
Нельзя никак; нетерпеливо
Метаясь, хочет закричать:
Не может; дверь толкнул Евгений,
И взорам адских привидений
Явилась дева; ярый смех
Раздался дико; очи всех,
Копыта, хоботы кривые,
Хвосты хохлатые, клыки,
Усы, кровавы языки,
Рога и пальцы костяные,
Всё указует на нее,
И все кричат: мое! мое!
Татьяну в угол и слагает
Ее на шаткую скамью
И клонит голову свою
К ней на плечо; вдруг Ольга входит,
За нею Ленский; свет блеснул,
Онегин руку замахнул,
И дико он очами бродит,
И незваных гостей бранит;
Татьяна чуть жива лежит.
Спор громче, громче; вдруг Евгений
Хватает длинный нож, и вмиг
Повержен Ленский; страшно тени
Сгустились; нестерпимый крик
Раздался… хижина шатнулась…
И Таня в ужасе проснулась…
Глядит, уж в комнате светло;
В окне сквозь мерзлое стекло
Зари багряный луч играет;
Дверь отворилась. Ольга к ней,
Авроры северной алей
И легче ласточки, влетает;
«Ну,– говорит,– скажи ж ты мне,
Кого ты видела во сне?»
,
Глава халдейских мудрецов,
Гадатель, толкователь снов.
XXIII
Сие глубокое творенье
Завез кочующий купец
Однажды к ним в уединенье
И для Татьяны наконец
Его с разрозненной Мальвиной
Он уступил за три с полтиной,
В придачу взяв еще за них
Собранье басен площадных,
Грамматику, две Петриады,
Да Мармонтеля третий том.
Мартын Задека стал потом
Любимец Тани… Он отрады
Во всех печалях ей дарит
И безотлучно с нею спит.
Ее тревожит сновиденье.
Не зная, как его понять,
Мечтанья страшного значенье
Татьяна хочет отыскать.
Татьяна в оглавленье кратком
Находит азбучным порядком
Слова: бор, буря, ведьма, ель,
Еж, мрак, мосток, медведь, метель
И прочая. Ее сомнений
Мартын Задека не решит;
Но сон зловещий ей сулит
Печальных много приключений.
Дней несколько она потом
Всё беспокоилась о том.
Пародия известных стихов Ломоносова:
Заря багряною рукою
От утренних спокойных вод
Выводит с солнцем за собою,– и проч.
Заря от утренних долин
Выводит с солнцем за собою
Веселый праздник именин.
С утра дом Лариной гостями
Весь полон; целыми семьями
Соседи съехались в возках,
В кибитках, в бричках и в санях.
В передней толкотня, тревога;
В гостиной встреча новых лиц,
Лай мосек, чмоканье девиц,
Шум, хохот, давка у порога,
Поклоны, шарканье гостей,
Кормилиц крик и плач детей.
Буянов, мой сосед,
………………………….
Пришел ко мне вчера с небритыми усами,
Растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком…
(Как вам, конечно, он знаком),
И отставной советник Флянов,
Тяжелый сплетник, старый плут,
Обжора, взяточник и шут.
XXVII
XXVIII
;
Но кушать подали. Четой
Идут за стол рука с рукой.
Теснятся барышни к Татьяне;
Мужчины против; и, крестясь,
Толпа жужжит, за стол садясь.
На миг умолкли разговоры;
Уста жуют. Со всех сторон
Гремят тарелки и приборы,
Да рюмок раздается звон.
Но вскоре гости понемногу
Подъемлют общую тревогу.
Никто не слушает, кричат,
Смеются, спорят и пищат.
Вдруг двери настежь. Ленский входит,
И с ним Онегин. «Ах, творец!—
Кричит хозяйка:– наконец!»
Теснятся гости, всяк отводит
Приборы, стулья поскорей;
Зовут, сажают двух друзей.
Сажают прямо против Тани,
И, утренней луны бледней
И трепетней гонимой лани,
Она темнеющих очей
Не подымает: пышет бурно
В ней страстный жар; ей душно, дурно;
Она приветствий двух друзей
Не слышит, слезы из очей
Хотят уж капать; уж готова
Бедняжка в обморок упасть;
Но воля и рассудка власть
Превозмогли. Она два слова
Сквозь зубы молвила тишком
И усидела за столом.
Траги-нервических явлений,
Девичьих обмороков, слез
Давно терпеть не мог Евгений:
Довольно их он перенес.
Чудак, попав на пир огромный,
Уж был сердит. Но, девы томной
Заметя трепетный порыв,
С досады взоры опустив,
Надулся он и, негодуя,
Поклялся Ленского взбесить
И уж порядком отомстить.
Теперь, заране торжествуя,
Он стал чертить в душе своей
Карикатуры всех гостей.
XXXII
Конечно, не один Евгений
Смятенье Тани видеть мог;
Но целью взоров и суждений
В то время жирный был пирог
(К несчастию, пересоленный);
Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже;
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты, от кого я пьян бывал!
XXXIII
Освободясь от пробки влажной,
Бутылка хлопнула; вино
Шипит; и вот с осанкой важной,
Куплетом мучимый давно,
Трике встает; пред ним собранье
Хранит глубокое молчанье.
Татьяна чуть жива; Трике,
К ней обратясь с листком в руке,
Запел, фальшивя. Плески, клики
Его приветствуют. Она
Певцу присесть принуждена;
Поэт же скромный, хоть великий,
Ее здоровье первый пьет
И ей куплет передает.
XXXIV
Пошли приветы, поздравленья:
Татьяна всех благодарит.
Когда же дело до Евгенья
Дошло, то девы томный вид,
Ее смущение, усталость
В его душе родили жалость:
Он молча поклонился ей;
Но как-то взор его очей
Был чудно нежен. Оттого ли,
Что он и вправду тронут был,
Иль он, кокетствуя, шалил,
Невольно ль, иль из доброй воли,
Но взор сей нежность изъявил:
Он сердце Тани оживил.
Гремят отдвинутые стулья;
Толпа в гостиную валит:
Так пчел из лакомого улья
На ниву шумный рой летит.
Довольный праздничным обедом
Сосед сопит перед соседом;
Подсели дамы к камельку;
Девицы шепчут в уголку;
Столы зеленые раскрыты:
Зовут задорных игроков
Бостон и ломбер стариков,
И вист, доныне знаменитый,
Однообразная семья,
Все жадной скуки сыновья.
XXXVI
Уж восемь робертов сыграли
Герои виста; восемь раз
Они места переменяли;
И чай несут. Люблю я час
Определять обедом, чаем
И ужином. Мы время знаем
В деревне без больших сует:
Желудок– верный наш брегет;
И кстати я замечу в скобках,
Что речь веду в моих строфах
Я столь же часто о пирах,
О разных кушаньях и пробках,
Как ты, божественный Омир,
Ты, тридцати веков кумир!
XXXVII. XXXVIII. XXXIX
Но чай несут: девицы чинно
Едва за блюдечки взялись,
Вдруг из-за двери в зале длинной
Фагот и флейта раздались.
Обрадован музыки громом,
Оставя чашку чаю с ромом,
Парис окружных городков,
Подходит к Ольге Петушков,
К Татьяне Ленский; Харликову,
Невесту переспелых лет,
Берет тамбовский мой поэт,
Умчал Буянов Пустякову,
И в залу высыпали все,
И бал блестит во всей красе.
В начале моего романа
(Смотрите первую тетрадь)
Хотелось вроде мне Альбана
Бал петербургский описать;
Но, развлечен пустым мечтаньем,
Я занялся воспоминаньем
О ножках мне знакомых дам.
По вашим узеньким следам,
О ножки, полно заблуждаться!
С изменой юности моей
Пора мне сделаться умней,
В делах и в слоге поправляться,
И эту пятую тетрадь
От отступлений очищать.
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный;
Чета мелькает за четой.
К минуте мщенья приближаясь,
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит речь о том, о сем;
Спустя минуты две потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все в изумленье. Ленский сам
Не верит собственным глазам.
Мазурка раздалась. Бывало,
Когда гремел мазурки гром,
В огромной зале всё дрожало,
Паркет трещал под каблуком,
Тряслися, дребезжали рамы;
Теперь не то: и мы, как дамы,
Скользим по лаковым доскам.
Но в городах, по деревням
Еще мазурка сохранила
Первоначальные красы:
Припрыжки, каблуки, усы
Всё те же; их не изменила
Лихая мода, наш тиран,
Недуг новейших россиян.
XLIII. XLIV
Буянов, братец мой задорный,
К герою нашему подвел
Татьяну с Ольгою; проворно
Онегин с Ольгою пошел;
Ведет ее, скользя небрежно,
И, наклонясь, ей шепчет нежно
Какой-то пошлый мадригал
И руку жмет– и запылал
В ее лице самолюбивом
Румянец ярче. Ленский мой
Всё видел: вспыхнул, сам не свой;
В негодовании ревнивом
Поэт конца мазурки ждет
И в котильон ее зовет.
Но ей нельзя. Нельзя? Но что же?
Да Ольга слово уж дала
Онегину. О Боже, Боже!
Что слышит он? Она могла…
Возможно ль? Чуть лишь из пеленок,
Кокетка, ветреный ребенок!
Уж хитрость ведает она,
Уж изменять научена!
Не в силах Ленский снесть удара;
Проказы женские кляня,
Выходит, требует коня
И скачет. Пистолетов пара,
Две пули– больше ничего—
Вдруг разрешат судьбу его.
Пожалуйста, поддержите этот проект, расказав о нем друзьям:
Источник
