Далекое и близкое. 8 марта, много лет назад
Приближение 8 Марта в нашем доме чувствовалось задолго до того, как этот праздник фактически наступал. Вот и на сей раз на выдвинутом в центр комнаты столе день от дня становилось все больше новых вазочек, статуэток, шкатулок, фигурок животных, духов «Красный мак», «Красная Москва», «Огни Москвы» и прочего. Нам, детям, строго-настрого запрещалось что-либо трогать.
Мы знали, что это подарки учителям, и куплены они по какому-то «большому блату». «Выходит, есть и маленький?» – думала я и пыталась представить, как он выглядит, но ничего не получалось. Не поддавалось осмыслению и слово «дефицит»…
Мама и приходившие по вечерам к ней родительницы одноклассников (моих и Сашкиных) загадочно шептались, ставя крестики на листе бумаги со знакомыми нам фамилиями. Мне смертельно хотелось узнать, кому что подарят, и первой рассказать об этом подружкам. Но, увы, мою персону под благовидным предлогом всякий раз выпроваживали из комнаты.
Стоя под дверью, я боялась пропустить главное – кому же достанется самая большая хрустальная ваза красного цвета. Вызывающе красивая, она не шла ни с чем в сравнение. «Вот бы нашей Капитолине такую…» Классный руководитель Капитолина Кирилловна Политова в моей «табели о рангах» числилась на первом месте. И я была готова вымаливать ее право на этот замечательный подарок.
Накануне праздника мама позвала меня и, пододвинув завернутую в прозрачный хрустящий целлофан заветную вазу, улыбаясь, сказала: «Вот подарите завтра своей любимой Капитолине…»
… Ежегодно 8 марта мы, счастливые, бежали пораньше в школу, чтобы первыми поставить на учительский стол свой сюрприз. Нам, понятное дело, он казался лучше, чем у других классов. Вполне насладившись смущением Капитолины, девчонки обычно сразу переключались на свои подарки. Каждой интересно было узнать, что на сей раз придумали шептавшиеся и хихикавшие накануне пацаны.
Помню, в 5 классе в тот праздничный день уроки были практически сорваны. Стоило кому-то встать из-за парты, как раздавался приятный мелодичный звук куклы-неваляшки, которой тут же начинали вторить другие целлулоидные подружки. А поскольку мальчишки накупили их не один десяток, можете представить, какой случился хор. Мы от души радовались, ведь новая трогательная игрушка только-только появилась на прилавках магазинов.
Наших любимых мам и бабушек дома тоже ждали подарки. Как правило, это были какие-нибудь вышивки, рисунки, поделки из пластилина. Задолго до праздников детвора втайне от взрослых готовила свои сюрпризы и с замиранием сердца вручала их под одобрительные возгласы родителей.
Памятные мгновения детства… как же они дороги… как наполняют трогательными светлыми воспоминаниями…
Наталия КИМ
Поделиться в соцсетях
лопарь 07.03.2021 08:15
Горбачев,Ельцин и Единая Россию убила в сердцах наших детей все праздники детства оставив только ювенальную юстицию.
так-то, САМ сказал, что только галоши выпускались в СССР, а тут какие-то вазы, неваляшки. Не верю.
Мария Семеновна 08.03.2021 02:08
Как это. «не верю». Вы серьезно? Неужели считаете, что в СССР был каменный век? Все было смурно, уныло, и люди не знали праздников. Неужели ваши родители ничего не рассказывали? И кроме галош вы ничего не знаете? На самом деле, в действительности Международный женский День 8 марта, охватывающий и детей, и взрослых, был, есть и будет далее всегда светлым, радостным праздником Весны и Любви
Мария Семеновна 08.03.2021 02:09
и галоши выпускали, и в космос летали
Спутник 08.03.2021 19:38
=В 1962 году,на 2 года раньше америкрсов,наш спутник достиг Марса= 08.03.2021 21:02
налогоплательщик 08.03.2021 08:19
обидно ,что наши дети не знают цену настоящего праздника души. Дожили, радость: ядовитые напитки, взрывающие телефоны и прочие»ценности»
колючка 08.03.2021 12:49
Мира всем! 08.03.2021 09:03
Я как-то подарила любимой учительнице графин и она неосторожно сказала , что ей понравилось.На следующий праздник у неё было 10 графинов.Как то и у родителей не получилось меня уговорить и я тоже подарила графин.
Поверьте и сейчас есть рукоделие на подарки учителям и хорошие родители и благодарные дети .
Добавить комментарий:
ЧТО ВЫ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ, ЕСЛИ ХОТИТЕ ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ К СТАТЬЕ
Комментарии на портале SakhaNews удаляются, если они содержат:
- Призывы к войне, свержению существующего строя, терроризму (в т.ч. хакерским атакам), экстремизму.
- Публичные призывы к сепаратизму, к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации.
- Пропаганду фашизма, геноцида, нацизма. Посягательства на историческую память в отношении событий, имевших место в период Второй мировой войны, отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а также распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годыВторой мировой войны.
- Разжигание межнациональной, межрелигиозной, социальной розни, грубые высказывания в адрес представителей любых национальностей, рас и вероисповеданий.
- Пропаганду курения, наркомании.
- Угрозы физической расправы, убийства, сексуального насилия.
- Описание средств и способов суицида, любое подстрекательство к его совершению.
- Переход на личности, оскорбления в адрес официальных и публичных лиц (в т.ч. умерших), грубые выражения, оскорбления и принижения других участников комментирования, их родных или близких.
- Заведомо ложную, непроверенную, клеветническую информацию.
- Нарушают права несовершеннолетних лиц.
- Оскорбления журналистов и других сотрудников SN, авторов, модераторов, администрации сайта, руководства издания, читателей «SN», грубые высказывания о самом портале.
- Присвоение чужих имен и фамилий, комментирование от чужого имени.
- Распространение персональных данных, нарушение тайны переписки и связи.
- Брань (в т.ч. измененное написание мата).
- Дублирование комментариев (флуд).
- Бессмысленные комментарии (флейм).
- Комментарии, не относящиеся к темам статей (офф-топ).
- Реклама других сайтов (в т. ч. ссылки на другие сайты). Реклама товаров и услуг.
- Сообщения, оставленные не на русском языке.
- Сообщения, содержащие более 3000 символов и пробелов.
- Прочие нарушения законодательства РФ.
Комментарии, нарушающие правила поведения на портае, удаляются без предупреждения. При вторичном размещении уже удалённого сообщения, модератор вправе заблокировать («забанить») пользователя.
Почему вы не можете оставить свой комментарий?
- Администрация портала оставляет за собой право по собственному усмотрению или решению автора закрыть материал для комментирования.
- Возможно, вы попали в черный список.
Источник
Далекое и близкое. Берег детства моего
«Теплое дыхание холодных зим» — так называется вышедшая в московском издательстве в конце 2020 года книга в двух томах журналиста Наталии Ким, около 35 лет проработавшей в газетах «Социалистическая Якутия», «Якутия», «Неделя Якутии». В автобиографическом повествовании автор рассказывает о своей семье, о судьбах близких людей, о себе, о друзьях, о коллегах, о любимой Якутии…
«Пунктирно, фрагментарно, следуя линии жизни, я попыталась искренне и честно рассказать о ней, поразмышлять на волнующие темы, оценить с высоты прожитых лет происходившее со мной, осудить, а иногда и оправдать собственное безрассудство, ошибки и порадоваться самым скромным своим победам.
Признаюсь, это совсем непросто – оставшись наедине с собой и, выворачивая душу наизнанку, сохранить высокую ноту исповедального настроения. Не поступиться принципами и сохранить человеческое достоинство. Пришлось испытать всю многообразную гамму чувств и не раз пролить слезы. Горькие, радостные, повинные, очищающие – всякие… Пришлось не раз вздохнуть с сожалением о том, что жизнь летит и пролетает… Как много упущено, как много не сделано…
Погружение в историю семьи оказалось занятием интересным и познавательным. Было от чего испытать и священный трепет, и чувство гордости, и мучительные сожаления, и бесконечную радость. Путешествие к своим корням вызвало сильнейший эмоциональный всплеск, который, разбередив душу прикосновением к самому потаенному, сокровенному, пролился на нее исцеляющим бальзамом…»
Первый аэровокзал. 1946 г.
О высокой деревянной арке, когда-то стоявшей на въезде в аэропорт Якутска, вспомнят сегодня разве что старожилы. Это творение местных зодчих не только служило украшением обособленно существовавшего небольшого поселка, но и несло функциональную нагрузку. В одной из «колонн» было устроено нечто вроде сторожевой будки. Жил там дядька Аким, бдительно охранявший вверенные ему пределы. На них, правда, никто не покушался, но о порядке все же здесь пеклись особо – как-никак аэродром рядом. Стратегический объект! В те годы прописку на нем имели самолеты «Ил-14», «Ли-2», «Ан-2». Более современным авиалайнерам еще только предстояло появиться на северных воздушных магистралях.
Территория, примыкавшая к аэровокзалу (сдан в эксплуатацию 8 мая 1946 г.) и нескольким стоявшим рядом зданиям наземных служб, постепенно застраивалась одноэтажными и двухэтажными деревянными домами. В них расселяли приезжавший на работу из-за пределов Якутии летный и инженерно-технический персонал с семьями.
Авиаторы едут на демонстрацию.
Железных бочек у подъездов новоселов для водовоза дяди Миши Соловарова все прибавлялось и прибавлялось. К парикмахеру дяде Яше Волосновичу (вот с фамилией повезло!) очередь тоже прирастала постоянно.
Два близлежащих небольших озера стали самыми притягательными местами отдыха: в Белом водились караси, а на берегу Черного стояла вышка для прыжков в воду. За пыльной дорогой, что вела в город, цвели боярышник и шиповник. А в далеком далеке на одной из сопок виднелись мачты обзорного локатора «Ромашка», появившегося там в 1956 году. Помню, как нам, девчонкам, всегда хотелось, но так и не удалось, побывать в этом таинственном, секретном месте.
Шли годы. На смену устаревшим поршневым «Ли-2» и «Ил-14» пришли турбовинтовые «Ил-18», «Ан-10», «Ан-12» и «Ан-24», реактивный «Ту-154». Они наполнили своим гулом все жизненное пространство авиагородка, который уже вплотную приблизился к дороге и силился перепрыгнуть за нее к необжитым, почти девственным просторам. Небольшой частный «самострой» за Белым озером в счет не шел.
Первые каменные дома, возведенные СМУ-16 ГВФ, ласкали взор. Ими любовались, в них каждый хотел получить свои квадратные метры. (К однокласснице Нинке Пищулиной, чей папа был начальником СМУ-16, мы ходили в гости как на экскурсию). Позже четырехэтажки презрительно назовут убогими хрущевскими проектами. Вот ведь неблагодарность какая! Давно ли все завидовали «хоромам»: виданное ли дело – туалет и ванная в квартире? Большинство-то довольствовалось оцинкованной шайкой в бане и уборной во дворе.
Само собой вышло, что поселок со временем поделился на две части – старую и новую. Дома старого сектора, к которым все сразу охладели, стали хиреть и кособочиться. В новом, по другую сторону одевшейся в бетон дороги, расстроился еще один микрорайон, окрещенный в народе «Тайванем». Там стояли деревянные двухэтажки.
Потеснив потерявшие былой шик первые «камешки», начал расти квартал современных блочно-панельных «коробок» по улице Можайского, переходившей в будущую Новопортовскую трассу. Они казались пределом мечтаний для въехавших в них счастливчиков.
Эра каменной застройки сулила новые блага и облегчение задыхавшемуся от жилищных проблем авиагородку. К слову сказать, дорогим моим родителям, заслуженным ветеранам авиации, в 1974 году была выделена трехкомнатная квартира. Зная, сколько желающих тешат себя надеждами (по блату) обойти законных очередников, я заранее заготовила письмо товарищу Брежневу и намеревалась отстаивать правду во всех инстанциях, если что пойдет не так.
Папа и мама, скромные и честные труженики, отработали в аэропорту Якутска около тридцати лет (на тот момент); позже производственный стаж каждого составил более полувека. К счастью, тогда справедливость восторжествовала. Не передать, как радовалась вся наша семья.
Промелькнули десятилетия. Давно снесена деревянная арка, когда-то являвшая собой символ надежности, основательности и порядка и ставшая со временем архаикой. Засыпано Черное озеро: потребовалась реконструкция аэродрома в связи с увеличением парка самолетов и числа наземных служб. То, что когда-то считалось шумовой зоной (территория между аэропортом и городом) и категорически было запрещено к застройке, в девяностых прихватили расторопные дачники, владельцы торговых центров и заправок. За деньги все можно, все разрешено. И никаких тебе санитарных норм.
Не хочу об этом писать. У каждого времени свои резоны и свои приоритеты. Лучше вернусь памятью в тот порт, где начиналась моя жизнь и где прошла юность. Там была надежная пристань – родительский дом.
Наш любимый порт продолжал разрастаться и развиваться. Для его жителей он представлялся важнее всего сколько-нибудь значимого, имевшегося в те годы в Якутске. Разве могло что-либо сравниться с авиацией? Ну, нет, конечно же. С этим устойчивым мнением об исключительности собственного местожительства я и мои сверстники продолжали взрослеть. И безмерно гордились принадлежностью своих семей к числу авиаторов. Мы – дети «Аэрофлота»!
А как не гордиться, если почти все новые советские авиалайнеры прилетали в Якутск на испытания в условиях низких температур.
Ту-104 впервые в Якутске
Взять, к примеру, «Антей», самый большой в мире турбовинтовой самолет. Даже такая махина должна была прочувствовать холод северных широт. Шум днем и ночью взлетающих и садящихся «тушек», «илов», «анов» стал привычным для нас фоном бытия, мы его попросту не замечали, в отличие от навещавших нас городских родственников. Хотя, нет, в туманы «Ан-24», часами гоняющий двигатели, мог душу вынуть.
Когда в небо взмывал очередной самолет, «наши» люди по привычке задирали головы и с легкой завистью провожали серебристую птицу долгим взглядом, желая счастливой дороги на «большую землю».
Материком, или «большой землей», называлось все, что было к западу от Якутии. И оттуда всегда ждали писем, посылок, гостей, новостей, а главное – прогресса. И ведь он прибывал именно на крыльях авиации!
Было от чего задирать нос портовской ребятне. Разве городские первыми видели сходящих с трапа члена правительства Алексея Николаевича Косыгина, космонавта Валерия Быковского или певицу Людмилу Зыкину, других знаменитых людей? Нет, конечно. А вот мы, облепив железный решетчатый забор, отделявший аэровокзал от летного поля, сразу узнавали, кто в каком пальто прибыл и в какую машину сел.
Много городских модниц стало наезжать в порт на танцы, когда справил новоселье каменный клуб (впоследствии – Дом культуры имени Гагарина), – уж больно завидными женихами считались пилоты!
Их строгая темно-синяя форма, фуражки с кокардой разбили немало девичьих сердец. Один красавец Иван Квасница скольких с ума свел!
К слову замечу, что сегодняшний «западный» вариант головного убора мне совсем не нравится. Пришибленный он какой-то… Чего ради стали обезьянничать?
Нас, девчонок, на танцы не допускали до самого окончания школы, поэтому мы довольствовались тем, что летними вечерами неспешно фланировали по улице Гагарина, с замиранием сердца поглядывая на двухэтажный профилакторий для лётного состава. Там на время тренировочных сборов селились футболисты команды авиаторов, о которых тайно вздыхали все старшеклассницы.
А.Н.Косыгин в Якутске.
У меня тоже был кумир – полузащитник Паша Романов, живший в двухэтажке через дорогу от нас. Когда утром в ЛЭРМ шла рабочая смена, я, схватив таз с тряпкой, вставала к подоконнику и начинала спешно намывать окна, разглядывая тянущуюся от автобусной остановки вереницу людей. Вальяжную походку «моего» футболиста ни с кем нельзя было спутать. Млея от волнения, я просто не замечала, что по полчаса тру одну раму.
Так продолжалось до тех пор, пока мама однажды строго не напомнила, что в другой комнате и на кухне окна тоже есть.
Однако Паша с женой неожиданно уехали из Якутска, и пыльная дорога за окном совершенно перестала меня интересовать.
Когда мы с подружками доросли до танцев, число кавалеров увеличилось в разы, и зеркало оказалось для нас предметом куда более значимым, чем невыполненная по дому работа и тройки в дневниках. Немало волнений доставляли каждой девчонке расцветающие юной красотой сверстницы.
Взять хоть Ирку Килову, с которой мы несколько лет соседствовали на одном крыльце. Так вот она постоянно норовила отбить нравившихся мне парней. Рассорившись, мы сметали вениками мусор друг другу под порог, а помирившись, весело шептались и тайком от родителей отправлялись в городской Парк культуры и отдыха. Катались на «чертовом колесе», ели мороженое, пили газировку и воображали перед пацанами.
Но вечное соперничество осталось на долгие годы. И когда мы впервые робко и стеснительно выходили на клубный танцпол, и когда уже родили своих дочек, нам было от чего переживать. Кстати, для ее маленькой Каринки я стала крестной мамой.
Страшная отметина в памяти – похороны летчиков. Когда очередная ужасная весть обрушивалась на порт, казалось, все вокруг сразу теряло смысл, в сознании поселялось ощущение тревоги и неотвратимости трагедий. Траурные процессии из клуба, рвущая сердце мелодия марша Шопена, портреты погибших, горькие поминальные речи, черные платки вдов, безудержный плач и море венков.
Кого-то хоронили в Якутске, на Маганской горе. Кого-то увозили в цинковых гробах в родные дальние края к безутешным родителям. Пилотов так и провожали – всем миром до самого трапа. До аэродрома, с которого им уже больше никогда не взлететь.
В семьях по возвращении с кладбища ставили к портретам граненые стаканы с водкой и накрывали их краюхами черного хлеба. Все как-то разом сиротели.
Не помню, в каком это случилось году: за короткий временной промежуток тогда разбились два экипажа. В одном из них летал наш улыбчивый сосед по дому А.И.Запольский. И снова у клуба Гагарина всех обливала печальной волной скорбная минута молчания. А ведь еще от недавней слезы не высохли.
Папа рассказывал, что ему не раз приходилось добираться на вертолете к местам авиакатастроф. «Нам давали выпить чистого спирта, и похоронная бригада, взяв мешки, отправлялась на тяжелые многочасовые поиски. Иногда далеко от разбившегося самолета мы находили разбросанные человеческие останки. Не дай бог такое испытать».
Не все выдерживали подобные спецоперации, и не все соглашались на них. Даже под угрозой увольнения. Но кто-то должен был выполнять эту «черную» работу, требующую огромной силы воли и «железных» нервов.
Возвращаясь после таких страшных командировок, папа надолго замыкался в себе. На столе, помнится, стояла бутылка водки и лежала пачка «Беломора», которую он мог выкурить за вечер.
Нам, детям, было строго-настрого наказано не беспокоить отца. Замолкала и мама, и от этого становилось еще беспокойнее на душе.
Мы с малых лет знали, что у летчиков профессия очень опасная и очень ответственная, требующая физических сил и выносливости. Они в любое время суток должны быть готовы к вылету. Перегрузки, недосыпы, разные часовые пояса, но кто с этим считался.
. У папы в шкафу висели несколько голубых форменных рубашек, которые он просто обожал и всегда надевал на работу. Наглаживая их после стирки, я с гордостью думала, что без авиатехников пилоты никак не обойдутся.
КАТАСТРОФА ПОД БАТАГАЕМ
Самолет «Ан-24Б» с бортовым номером 47701 (выпущен в 1965 г.) выполнял рейс из Черского в Якутск. В состав экипажа входили командир А.И.Токарев, второй пилот В.В.Кожушко, штурман Н.А.Минин, борт-механик А.И.Запольский и проверяющий, флаг-штурман ЯУГА, заслуженный штурман СССР Г.О.Ширинян. В салоне работала стюардесса С.М. Игнатьева.
На подходе к аэропорту Батагай экипаж вышел на связь с диспетчером и доложил о расчетной точке начала снижения, в ответ на что диспетчер дал разрешение снижаться до высоты 2700 метров. Также он указал местоположение самолета относительно аэропорта: удаление 125 километров, азимут 40° (северо-восток).
Обязанности диспетчера на КДП аэропорта исполнял руководитель полётов, когда с «Ан-24» доложили о занятии высоты 2700 метров. Тогда РП уточнил у экипажа удаление и время подхода, а также наблюдают ли они полосу. Экипаж ответил утвердительно, намереваясь выполнить заход на посадку по магнитному курсу 47° с прямой. После получения утвердительного ответа о наблюдении полосы РП разрешил снижаться до высоты 600 метров. Экипаж подтвердил получение информации, после чего связь с самолетом пропала.
В 40 километрах от аэропорта летящий со скоростью 340-350 км/ч на высоте 1020 метров «Ан-24Б» врезался в гору высотой 1081 метр в районе реки Адыча.
Пилоты в последний момент увидели опасность и потянули штурвалы на себя, но из-за рельефа местности и продолжающегося по инерции снижения не смогли избежать столкновения. Авиалайнер врезался в склон крутизной 11-12° и полностью разрушился. Все 34 человека на борту погибли.
Зимой 1968 года нас, молодых авиатехников, мобилизовали на прочесывание местности, куда упали обломки самолета. Стояли сильные морозы. Приближалось Рождество. Лес состоял из густого ельника, и все деревья были увешаны мелкими разноцветными лоскутами – остатками сорванной с людей одежды. Зрелище было жутким.
Но самое сильное впечатление на всех произвела пристегнутая к чудом уцелевшему креслу девушка. Она никак внешне не пострадала и казалась заснувшей сказочной феей в этом волшебном, наряженном рождественском лесу. (По материалам Интернета)
Когда в столице республики проходили праздничные демонстрации по случаю красных календарных дат, портовской народ, да и городские тоже всегда с нетерпением ждали прохождения летчиков. Едва на площадь Ленина вступала колонна Якутского управления гражданской авиации (ЯУГА), зрители начинали тесниться ближе к краям тротуаров, чтобы увидеть эффектное зрелище.
Над строем гордо парили мастерски изготовленные руками энтузиастов модели различных самолетов и вертолетов, и этим нельзя было не восхититься. Приветствие «Да здравствуют якутские авиаторы!» звучало громче всех. Наши казались самыми красивыми, самыми веселыми, самыми главными. Одним словом, лучшими!
Позже подружка (дочь летчика) проболталась, что у каждого «нашего» в нагрудном кармане форменного пальто или кителя непременно лежала маленькая фляжка со спиртным. На всякий случай. от холода. Стратегический запас, так сказать. Конечно, им же от авиагруппы приходилось маршировать. далековато до центра. Спасительное оправдание всегда находилось.
Годам к четырнадцати мне и моим сверстницам стали уже неинтересны прежние забавы. Даже запуск огромного метеорологического черного шара-зонда не привлекал, как раньше. Все как-то незаметно изменилось. Поредел островок кустов красной смородины за маленькой электростанцией, что находилась за соседским домом, где жили Цветковы и Спиридоновы. Обветшало всегда выглядевшее очень солидным деревянное двухэтажное здание, в котором размещались медсанчасть, клуб и библиотека.
На пожарной каланче перестали звонить в тревожных случаях. На площади перед вокзалом снесли камеру хранения и небольшую столовую. И даже два всеми любимых «теремка» – профилакторий для летного состава и стоящая напротив него гостиница, украшавшие собой авиапорт, утратили свой первоначальный лоск.
Здание гостиницы (будущего штаба ЯОАО) – проект времен войны. С 1947 по 1966 год там работала заведующей Анна Давыдовна Можина, которую все в аэропорту уважали за исключительное трудолюбие и принципиальность. Они с мамой были в приятельских отношениях.
Мы частенько наведывались в гости в крохотную комнатку «на чай». Хозяйка умела угощать, и вообще все у нее выглядело как-то по-особенному. Красиво уложенные седые волосы, накрахмаленные белые воротнички, нитяные перчатки, фарфоровые статуэтки. Наверное, в Томской гимназии были хорошие воспитатели.
Теперь-то я понимаю, почему совсем по-другому вдруг стала восприниматься действительность. Наступало взросление, рождались другие мысли, ощущения, настроения. К тому же, многое вокруг действительно менялось. Появились в каменном варианте жилые дома, поликлиника, школа, клуб, продовольственный магазин. И даже большая баня пришла на смену той крохотной деревянной, в которой детвора когда-то так любила угощаться лимонадом.
Модернизация пришла в аэропорт, который становился настоящей современной воздушной гаванью республики. Ниточки из Якутска потянулись по всем направлениям. Прибавилось самолетов, рейсов, пассажиров, новых улиц, носящих имена знаменитых людей, чьи судьбы были связаны с небом. Циолковский, Жуковский, Можайский, Гагарин, Быковский. Сколько раз я видела эти таблички во время ежевечерних прогулок с любимыми подружками.
Двухэтажный каменный вокзал, сданный СМУ-16 третьего декабря 1963 года, обслуживал уже 500 пассажиров в час.
Другое дело, что зачастую улететь они не могли из-за туманов и порой по несколько дней «загорали» в осточертевшем помещении (не спасал и запасной аэродром в Магане). Камера хранения и туалет, хотя и утепленный, были по-прежнему на улице.
Через десятилетия вместо снесенных зданий появится современный международный аэровокзальный комплекс. Но это уже другая история.
А в свое время мне нравилось смотреть на взлетающие лайнеры из окон новой родительской квартиры на улице Можайского: аэродром-то прямо перед глазами. Прекрасное и волнующее зрелище! Проводив родственников на самолет, мы обычно торопились скорее домой, чтобы увидеть, как стремительно промелькнет в небе их рейс.
Однажды катастрофа произошла в пределах видимости от нашего дома. В ночь с 30 июня на 1 июля 1990 года при посадке «Ил-62М» (в результате неправильных действий экипажа) на скорости 200 км/час выкатился с «бетонки» на грунт. Проехав концевую полосу безопасности и проскочив еще 397 метров, лайнер врезался в препятствие и разрушился.
В результате происшествия у него были искорежены стойки шасси, а фюзеляж разломился в трех местах. Говорили, что он чудом не взорвался. К счастью, все тогда обошлось, но люди страха натерпелись. Их пришлось срочно эвакуировать по надувным трапам.
Среди ночи мы слышали какой-то непонятный приглушенный хлопок, а утром увидели за чертой аэродрома лежащее на брюхе искалеченное воздушное судно.
Наверное, потом его отвезли на «кладбище» самолетов, которое находилось в той стороне, где стояли ангары, но далеко от взлетной полосы. Вид останков некогда красивых лайнеров и вертолетов всегда производил угнетающее впечатление.
А памятное ЧП, случившееся так близко от дома, надолго отбило у нас охоту к полетам.
Со временем аэропорт приобрел и новый статус, и новый вид, и новое население, большая часть которого работала на городских предприятиях. Пришел другой век. Конечно, это хорошо: нужно идти вперед. Но сердцу не прикажешь, и мне по-прежнему дорог тот маленький поселочек авиаторов, где со дня его основания жили люди, делавшие одно общее важное дело – служили авиации и навсегда вписали в нее свои биографии. Она всех объединила, связала проблемами и заботами, радостями и огорчениями, родственными узами.
Здесь вмести выпивали за здравие и за упокой. Здесь вместе праздновали свадьбы, наряжали в школу первоклассников и провожали в армию сыновей. Здесь зародились династии Кузьминых, Захаровых, Карасевых, Гариновых, других преданных любимой профессии семей. И у нас был один общий главный праздник – День Воздушного флота СССР.
Ни с чем нельзя сравнить особую атмосферу и жизнеустройство территории, где есть ближняя приводная, КДП, РЭСОС, аэродром, ангары, «маслогрейка», кислородная станция, топливозаправщики, перрон, трапы и пр. – всего того, чего нет в любом другом жилом микрорайоне города. Мы с детства росли с этим рядом и навсегда пропитались духом авиации.
И воздушный транспорт во все времена будет в нашем сознании на первом месте. Какая там железная дорога.
. В августе 2016 года я (второй раз после переезда в Москву) побывала на любимой малой родине – в Якутске. И на подлете к нему вновь испытала те необыкновенные эмоции, которые всякий раз обрушиваются на меня при виде огромных серебристых резервуаров-«таблеток» Жатайской нефтебазы, дачных участков у Мархи, речной глади Лены и приближающейся взлетно-посадочной полосы. Вот, наконец, шасси касаются бетонки. Все! Я дома.
Но нет, сердце предательски щемит: увы. теперь только в гости.
Посидела, поплакала у родительских могил на Маганском кладбище. В который раз попросила прощения за то, что оставила их здесь. Спасибо дорогим нашим друзьям, которые в поминальные дни сюда всегда приходят. С цветами и доброй памятью о папе, маме и зяте Николае.
Навестила редакцию. Почти ни одной знакомой фамилии на дверных табличках, словно не в «Якутию» попала. Ушла в расстройстве.
Позже в один из дней собрала на даче у Владимира Таюрского своих любимых коллег. Какая ностальгия! Какое волнующее желание воскресить в памяти самые счастливые годы жизни! И не только у меня одной. Это остро почувствовали все.
С нетерпением я ждала главной встречи в намеченном жестком десятидневном графике – с Серегой Матвеевым, с которым десятилетия назад ходили в единственный тогдашний портовской детсад.
Все получилось, как и задумывалось. Мы прогулялись по знакомым улицам и переулкам старой части поселка, повспоминали, кто и где жил из друзей, события тех давних времен, сфотографировались в памятных уголках и у разросшихся возле штаба берез, которые видели давным-давно еще маленькими саженцами.
Этими же дорожками в 2009-ом я прошла и с дорогой моей подружкой Людмилой Поповой, с которой с четырех лет водила хороводы в том же детском саду. Она приезжала по нашему с Владимиром Ивановичем приглашению в гости из Людиново, где живет уже с 1993 года.
Мы тогда грустно помолчали у своих состарившихся деревянных домов, у школы номер 24, у исторического «теремка», посмотрели на Белое озеро, на длинную гряду дальних сопок, которыми десятилетиями любовались из своих окон. И всплакнули, и посмеялись, разбередив давно уснувшие, казалось, чувства.
И в тот, и в этот раз у меня получились теплые, задушевные, но все же с ноткой неизбывной тоски путешествия в святые места прошлого. Туда, где осталось счастливое, безмятежное детство.
Напоследок мы с Сергеем приберегли главный адрес – мой дом на улице Циолковского, 4. Все еще стоит, бедолага! На пару с покосившейся «халупой» Завацких. Хотя другие, построенные с ними в одно время, давно снесены.
Подумала: «Сейчас или никогда!» – и решительно ступила на полусгнившие, местами провалившиеся в землю половицы крыльца. Не представляла, что скажу хозяевам квартиры номер 2, но мне до боли захотелось взглянуть на узкий выщербленный подоконник кухонного окна, на который мама всегда ставила бутылку подсолнечного масла. «В крайнем случае, попрошусь за деньги. »
Увы, знакомая до последней царапины дверь была закрыта. Чьи богатства и секреты она теперь охраняет? Бог мой! Темно-зеленая дерматиновая обшивка, хоть и порядком ободрана, все еще держится! Как и сама перекосившаяся во все стороны, с потемневшими от времени бревнами родная моя «колыбель». Ведь ей уже более 60 лет. И двадцать из них наша семья прожила в этих стенах.
В тот момент неожиданно вспомнился поразивший меня факт: старый родительский дом виден из космоса. Не поверила. Но в подтверждение показали снимок. Современные интернет-технологии позволяют не только найти свой адрес на карте, но и посмотреть, как это место выглядит на фотографии со спутника. Выходит, и Великая китайская стена – грандиозное творение рук человеческих, и ущербного вида людское жилище – все на виду.
. Горько смотреть на родные «пепелища», на то, чему неизбежно суждено раствориться во времени и в пространстве, но к чему так прикипело сердце. Еще сильнее его кольнет, когда эта скромная веха моей жизни просто исчезнет с лица земли.
Наталия КИМ.
Р.S. Периодически общаясь по телефону с Сергеем Матвеевым, я всякий раз спрашивала, на месте ли наш «раритет». Все мечтала еще когда-нибудь оказаться рядом с ним, хотя умом понимала, что дни его сочтены. Пришел черед…
Полученные в сентябре 2018 года фотографии остро ранили. Обгоревшая крыша старой «деревяшки», заброшенной и ненужной. Конечно же, ее подожгли – уж больно лакомый кусок территории для новой застройки находится рядом с аэровокзалом и наземными службами.
Невыносимо тяжко расставаться с чем-то дорогим, и глазам не хочется верить: на последнем кадре возле любимого, обветшавшего за давностью лет штаба-«теремка» пусто и сиротливо. Словно и не было ничего.
Какое счастье, что наш дом оказался запечатленным на уникальном снимке из космоса, и этого из истории не вычеркнешь. А уж из души – тем более. В ней он остался навсегда!
Память «записала» и пронзительную ноту прощания – знакомый гул взлетающих с родного аэродрома современных лайнеров. Устремляясь в небо, они легко покидают землю.
А я знаю – случись снова посмотреть на нее с высоты – меня в очередной раз обожгут слезы при виде тающего в туманной дали желанного и недосягаемого БЕРЕГА ДЕТСТВА МОЕГО…
Фото из семейного архива и из свободных источников.
Источник
