Затерянные во льдах как снимали

«Голливуд никогда не был моей мечтой»: Интервью с Мадсом Миккельсеном

В российском прокате вовсю идёт фильм «Затерянные во льдах» — суровая арктическая драма о выживании с Мадсом Миккельсеном в главной роли. Сам Мадс недавно приезжал в Москву, и нашему редактору Ефиму Гугнину — в окружении ещё четырёх журналистов из разных изданий — удалось взять у него небольшое интервью

Фильм не рассказывает о вашем герое практически ничего. И хотя такой подход очень хорошо работает на картину, не было ли у вас с этим проблем как у актёра?

Нет. Это лучшая часть истории. (Смеётся.)

Приходилось ли вам самому придумывать предысторию для персонажа, чтобы лучше его понять?

Да, я придумал ему предысторию. И Джо, режиссёр фильма, тоже придумал свою, но мы никогда о них не говорили — и я никогда не рассказывал ему, что думаю о прошлом персонажа. По разным причинам. Мы хотели, чтобы каждый мог увидеть в герое себя. Чтобы любой мог идентифицировать себя с его ситуацией, с человечностью этой ситуации. И мы не хотели, чтобы нам мешали флешбэки о том, как три ребёнка скучают по папе.

Подобное может работать в некоторых фильмах, но в нашем — точно нет. Это было бы чересчур, думаю, сентиментально, а ведь фильм и так довольно грустный сам по себе. И потом, у нас ведь и так есть маленькие детали, которые показывают, что у героя явно есть люди, которые ждут его дома. Например, фото, которое он находит у девушки, — оно для него очень важно. Куда важнее, чем для неё. И это наш тонкий способ показать, что — хоть у него и нет их фото — у него точно есть люди, которые его ждут.

Было много вопросов о сложных моментах во время съёмок — ведь «Затерянные во льдах» снимались полностью в Исландии, в диких и суровых условиях арктической пустыни. На вопрос о том, какой же эпизод оказался самым сложным, Мадс отшутился:

Белый медведь. (Смеётся.) Ладно, меня там не было (Мадс имеет в виду сцену из фильма, в которой его герой противостоит белому медведю. — прим. ред.)

Были опасные ситуации, связанные с погодой. Особенно когда ветер разбушевался и одна из наших машин лишилась двух дверей — они сорвались с петель и улетели, как только мы их открыли. Просто взяли и исчезли. Мы даже хотели снять этот ветер, но нам не разрешили.

Так что да, было опасно, но когда ты посреди съёмок, об этом совершенно не задумываешься. Один раз я шёл по льду, и лёд постоянно делал (изображает звук трескающегося льда). А я был очень далеко ото всех остальных. Я даже мог слышать, как подо мной внизу рыба плескается. И я думал: «О боги! Я умею плавать, но прямо сейчас чего-то не хочется».

Эти съёмки действительно удивили нас тем, насколько сложными они оказались. Я худел, становился всё более тощим каждый день. И это меня слегка поразило — я был не в состоянии поглощать столько калорий, чтобы поддерживать себя в форме, потому что мы работали по 14-15 часов в день. И каждый день был сложнее предыдущего.

Эмоционально это, конечно, тоже давит на тебя — когда твои физические возможности почти исчерпаны, ты и психически истощаешься тоже. Это было очень сложно — мы чувствовали, что разделяем приключение главного героя вместе с ним.

Одна из коллег спросила, смотрел ли Мадс какие-нибудь документальные или игровые фильмы о выживании, чтобы подготовиться к роли в «Затерянных во льдах». И каких жанровых клише они с режиссёром Джо Пенна пытались избежать.

Клише, которых мы пытались избежать — те, что мы уже обсуждали ранее, — флешбэки и, ну знаете, если бы вторая героиня вдруг очнулась и у них с моим героем началась любовная история. Очевидно, мы хотели от подобного уйти как можно дальше.

Я не смотрел много фильмов для своей роли. Ведь сам персонаж не был подготовлен к крушению — я решил, что и я не должен быть, — и он не специалист по выживанию, он просто использует здравый смысл. И мы отталкивались от этого — мы не хотели готовиться слишком сильно.

Вот сценарист (Райан Моррисон. — прим. ред.) и Джо смотрели много фильмов, разговаривали со специалистами. Одна из вещей, которую мы взяли из этих разговоров, была система, по которой живёт мой герой. Особенно в начале: его действия абсолютно систематизированы, в его жизни есть определённый алгоритм, рутина. Ведь если не следовать системе, то просто сойдёшь с ума и не сможешь выжить — а ты должен быть в себе, чтобы выжить.

Planeta Inform Film Distribution

В последнее время всё больше кинематографистов, даже имя возможность снимать в павильонах, выбирают сложный путь съёмок на природе. В случае вашего фильма это обернулось экстремальными суровыми условиями холодной Исландии. Как вы считаете, насколько сильно помогает такой натуралистический подход историям, подобным вашей?

Это невероятно важно для нашего фильма. Мы бы никак не смогли сделать его в студии, не смогли бы ни за что понять, как к нему подобраться. Потому что там (в Исландии, где снимался фильм. — прим. ред.) было так холодно, ветер был такой суровый, а пейзажи такими красивыми — это стало для нас подарком свыше. В студии нам пришлось бы догадываться обо всём этом — холоде, ветре, пейзажах. А так всё было перед нашими глазами. И эти условия, конечно, осложняли нам жизнь, но в то же время были нашим главным помощником.
У Мадса также спросили, как он готовился к роли и есть ли у него свой особый метод подготовки к фильмам.

Подготовка была такая: нас с Джо закинули куда-то в Исландию, и мы шли, шли, шли и искали локации. И, вот так гуляя, мы поняли, с чем имеем дело: как здесь тяжело, холодно, насколько силён ветер. И что подниматься в гору в таких условиях — не то же самое, что идти прямо. А если при этом ещё что-то тащишь — двигаться становится совсем невозможно.

Но в основном подготовка шла по истории. Мы каждую ночь обсуждали сценарий: делаем ли мы всё правильно, как мы хотим сделать те или иные вещи.

Задали вопрос и о блогерском прошлом режиссёра Джо Пенна — до съёмок «Затерянных во льдах» он был известен как автор Youtube-канала. У Мадса спросили о том, каково было работать над полнометражным дебютом человека из веб-сферы, и о том, видит ли он будущее кинематографа в людях с Youtube и прочих интернет-медиа.

Это (переход людей из Интернета в кинематограф. — прим. ред.) точно что-то новое, и это будет происходить дальше. Потому что никак не может не происходить. Это несколько похоже на то, что случилось с моим поколением кинематографистов — ведь мы были первыми, у которого появился доступ к дешёвым камерам, DVD и всему прочему. Тогда вы впервые могли воплотить свою мечту о большом экране, не будучи уже состоятельным режиссёром.

На съемочной площадке фильма «Затерянные во льдах»

И это однозначно хорошо. Чем больше [фильмов], тем лучше — больше шанс, что появится нечто замечательное.

Спросили и о том, был ли у Джо какой-то особый подход к съёмкам — учитывая, что полнометражным кино он до этого не занимался.

Знаете, нет. Он вёл себя так, как будто снимал кино уже много-много раз. Он подходил к съёмкам как… как режиссёр.

Что интересно, когда вы снимаете первый раз — вы ещё не успели уткнуться головой в стену, вы ещё не видели всех этих кричащих на вас продюсеров, вам не говорили, что что-то невозможно. Поэтому у дебютантов есть особая энергия, подход в духе «А давайте просто пойдём и сделаем это». И он просто идеален для нашего проекта, такого очень рок’н’ролльного проекта.

В вашем фильме есть одна любопытная деталь: имя девушки, которое ваш герой пишет на фюзеляже самолёта, на самом деле — надпись «водительские права», которую он, не зная тайского языка, принял за её имя.

Как вы узнали об этом?

Читал ваши интервью.

Это и правда интересная деталь, но мы поняли, что не сможем перевести её. Хотя нам казалось очень милым то, что мой герой всю ночь пытается вывести имя этой девушки правильно, но у него выходит надпись «водительские права». (Смеётся.)

А почему режиссёр Джо Пенна решил не пояснять эту деталь субтитрами? Ведь теперь практически никто не сможет её понять.

Они пытались делать субтитры, и люди все равно не понимали. Но я правда не знаю, почему они это убрали: мне очень нравится эта деталь. Зато теперь люди, которые прочитают это интервью, будут о ней знать.

Продолжая тему опасных съёмок, у Мадса спросили, как его семья относится к подобным условиям работы.

Мои дети особо об этом не думают. А жена всё больше злится из-за моего выбора ролей. Хотя я не выбираю их из-за того, что они сложные, а только потому, что они рассказывают классные истории, — но часто они действительно оказываются сложными. Причём с годами они становятся всё труднее, а я, как понимаете, всё старше и старше — и это очень плохая комбинация. Так что, думаю, она этим не очень довольна. Она часто заводит разговор, мол, «можешь ты взять хотя бы каскадёра, чёрт тебя дери?». А мне нравится подобным заниматься. Но приходится слушать её.

Одна из коллег обратилась к прошлому актёра: он — теперь популярный актёр — когда-то приехал в Голливуд из Дании. У Мадса спросили, хочет ли он дальше двигать свою карьеру на Западе или же ему больше по душе продвигать родной датский кинематограф.

Я начинал свою карьеру в Дании. А потом как-то раз Голливуд позвонил мне — я сам туда не просился, но мне позвонили и попросили стать частью какого-то проекта. Я никогда туда не рвался, Голливуд никогда не был моей мечтой, но он стал частью моего мира.

И всё же я и сейчас снимаюсь и дома, и в Европе, и в других местах. И, знаете, мне совершенно плевать, где работать. Если красивую, суровую или душераздирающую историю мне предложат, скажем, из России и я буду этой истории подходить — я с радостью приму в ней участие. Или если предложение придёт из Китая — мне всё равно. Так что я не хочу выбирать между Голливудом и чем-то ещё на самом деле. По-моему, как раз замечательно, что можно заниматься разными вещами в разных странах.

Другая коллега спросила о том, с какими ещё молодыми режиссёрами Мадс бы хотел поработать. Оказалось, что он мало о ком из них слышал.

Я не очень хорош в том, чтобы следить за индустрией. Я и о Джо никогда не слышал, да никто не слышал. Он обратился ко мне, потому что решил, что я подхожу его миру. И мне и не надо было знать, кто он такой — лишь послушать его и понять, чего он хочет.

Так что, я уверен, есть много режиссёров, с которыми я был бы рад поработать. И у них наверняка уже есть группа людей, с которыми они выросли, с которыми разделяют взгляды и имеют сильную связь. Но если я подхожу их миру и они позовут меня, я буду очень рад.

В самом конце мы спросили у Мадса про одну сюжетную деталь — если вы не смотрели фильм, осторожно, она содержит важный сюжетный спойлер .

Я понимаю, что это не важно в контексте фильма и его идеи, но, как вы считаете, что произошло всё-таки с вашим героем в конце фильма?

Для меня идеальным моментом для финала была сцена, где мой герой говорит девушке: «Всё хорошо, ты не одна», — и он берёт её руку, и он сдаётся. Там для меня и кончается фильм — но по отношению к зрителю это было бы слишком жестоко. (Смеётся.) Слишком жестоко. Поэтому мы сделали конец немного открытым.

Источник

«Напоминаю о разнице между выживанием и жизнью» Обморожение, медведица и принятие смерти: Мадс Миккельсен о «Затерянных во льдах»

В российский прокат вышли «Затерянные во льдах» бразильца Джо Пенны — редкий пример подлинно изобретательного приключенческого фильма о выживании в суровых природных условиях, который к тому же держится почти исключительно на игре Мадса Миккельсена, звезды сериала «Ганнибал» и таких фильмов, как «Восхождение Вальгаллы», «Казино Рояль» и «Охота». Миккельсен рассказал «Ленте.ру» о том, каково было работать над этим кино.

«Лента.ру»: Чем вас привлекла эта история?

Мадс Миккельсен: Своей универсальностью. Откуда бы ни был зритель — из Испании, России, Китая, Бразилии или Дании — он понимает, что такое желание выжить. Понимает это состояние: холод, голод, необходимость принимать сложные решения. Мне нравится сниматься в фильмах, которые понятны и близки кому угодно вне зависимости от бэкграунда и опыта. И я хочу и дальше работать в этом направлении.

При этом большую часть фильма, в сущности, в кадре нет никого, кроме вас. Было ли это вызовом?

Конечно же. Знаете, «Затерянные во льдах» понравились мне не потому, что это фильм о выживании. Я верю, что сама по себе принадлежность к тому или иному жанру еще ничего не определяет. Главное — какую именно историю ты помещаешь в эти жанровые рамки, что именно хочешь рассказать. Скажем, это мог бы быть фильм о мужчине, который в завязке ссорится с отцом, а затем так же терпит крушение и дальше, по ходу того же приключенческого сюжета мирится с тем фактом, что он потерял отца. И это была бы вполне легитимная версия того же кино. У нас история другая, и как мне кажется, очень красивая. По большому счету, мы в «Затерянных во льдах» пытаемся напомнить зрителям о разнице между выживанием и жизнью. Это две принципиально разные вещи. Как раз в эту идею я и влюбился. Выжить в таких условиях, в которых оказывается герой, действительно сложнейший вызов. Но меня привлек не он.

В таком кино еще очень важно, как на протяжении фильма меняется сам герой. Какие перемены в вашем персонаже хотелось подчеркнуть?

Ну, мы застаем его уже взрослым, зрелым человеком и ничего не знаем о жизни, которую он вел до начала действия сюжета. Поэтому происходящее с ним нелегко рассмотреть с точки зрения классического развития. Он, по сути, пребывает в состоянии комфортного оцепенения чувств. Не счастлив и не огорчен. Он выживает. Он существует. Когда в пространстве фильма появляется второй человек, еще одна героиня, его чувство жизни обостряется. А в концовке он уже готов принять, что его жизнь может быть закончена — но все не так уж трагично, если рядом есть кто-то, кого можно взять за руку. Такое развитие персонажа меня устраивает. И я, к слову, не большой поклонник сюжетов, где развитие героя просчитано сценаристом до мелочей, как будто в математике.

Насколько важно то, что второй персонаж «Затерянных во льдах» — женщина? Это привносит какой-то отдельный смысл?

Не думаю. Это мог бы быть и пожилой мужчина, и… Да более-менее кто угодно. Мы решили, что это будет женщина — и конечно, из этого факта можно, наверное, извлечь какие-то догадки. Предположить, например, что у главного героя есть дочь. Но напрямую ничего этого в фильме мы не говорим — и тут уже зрителю решать, как это трактовать.

Вы говорили, что эта роль стала одной из самых сложных для вас. Почему?

Посмотрите на экран (смеется) В фильме почти нет никаких спецэффектов. Все эти сложные природные условия, в которых оказывается герой — это те условия, в которых мы работали над фильмом, снимая по много, много часов подряд. Стихия в данном случае была нашим худшим врагом — которого мы должны были сделать своим другом. Это было нелегко, но это было необходимо. Кроме того, сложно мне было еще и потому, что я почти все время был в кадре один. Это не то, к чему большинство из нас, актеров, привыкло.

Вы как-то сказали, что теперь, в эпоху фильмов с CGI-спецэффектами современный актер не так уж много и работает с коллегами в кадре.

В какой-то степени так и есть, но… Я снимался в нескольких фильмах, которые во многом полагались на спецэффекты, но, на мою удачу, это почти никогда не были CGI-персонажи — скорее, мир вокруг героев. Как если бы в «Затерянных во льдах» был созданный компьютерной графикой айсберг или белый медведь — у нас их, правда, нет. Точнее, белый медведь у нас есть. Но настоящий. И в кадре это видно — и эффект соответственно производится совсем другой, более подлинный и устрашающий.

Для режиссера Джо Пенны это первый фильм. Вам было сложно или легко работать с дебютантом? Приходилось ли подсказывать в каких-то ситуациях, предлагать какие-то идеи?

Нет, вовсе нет. Хотя я и считаю себя человеком, который обязан помогать всем, кто его окружает, и который при этом открыт принимать помощь в ответ. Так что никакого особенного отношения не было — да и не требовалось. Мне не было необходимости надевать защитные перчатки, работая с Джо, если можно так выразиться. И Пенна написал безупречный с моей точки зрения сценарий. Если ты способен написать такой текст, то ты определенно знаешь, что делаешь. Мы пообщались с Джо по Skype еще на стадии утверждения актеров, и я с самого начала понял, что он справится, что это должно быть именно его кино как режиссера. И я без всяких сомнений подписался на проект. Вообще, я думаю, что — в идеале, по крайней мере — у всех режиссеров-дебютантов должно быть одно объединяющее качество — отказ идти на компромиссы. Они не должны беспокоиться о сложности задач, которые стоят перед ними. И тогда создается очень правильная для кино энергия. Более того, пожалуй, любой здравомыслящий режиссер должен стремиться к тому, чтобы и на своем десятом фильме сохранить этот заряд. Так что первый это фильм для Джо или десятый, если бы мне не сказали, то я бы и не догадался.

Что касается вашего героя… Вы действительно верите, что простой человек, попав в такую ситуацию, пытался бы разрешить ее так упрямо и изобретательно? Что не потерял бы выдержку?

На сто процентов. Уверен, что я сам бы вел себя ровно таким же образом. Не сомневаюсь, что это касается и всех остальных людей. Мы, люди, обладаем внутренним ресурсом куда более богатым, чем мы сами можем вообразить. Просто чаще всего мы даже и близко не попадаем в ситуации, в которых этот ресурс приходится активировать. Нет, я абсолютно в этом убежден. Есть куда более сумасшедшие истории человеческого выживания, которые происходили в реальной жизни.

Но настолько позитивный настрой…

Позитивный? (смеется) Такого определения я еще не слышал! Но в самом деле, он должен сохранять определенный оптимизм, если он хочет выжить. Да, чем дальше, тем отчетливее герой понимает, что эта его персональная миссия вряд ли увенчается успехом. Но у него нет другого выбора. Лучше умереть, пытаясь, чем умереть, бездействуя. И это урок, который жизнь преподает ему с появлением второй героини. Это оно заставляет его сорваться с места, перестать ждать у моря погоды. По большому счету, «Затерянные во льдах» — фильм о том, что тебе всегда нужны другие люди рядом, чтобы суметь зажить по-настоящему. И чтобы умереть достойно, тоже.

Были ли у вас ориентиры в виде других фильмов? В последнее время, да и в целом в истории кино, хватает приключенческих фильмов о выживании в сложных условиях.

Да, но все это очень разные фильмы и разные истории. И чаще всего речь идет о картинах, которые так или иначе развиваются через персонажей, через их характеры — и дают более полное представление о них через флешбэки, воспоминания и так далее. У нас ничего такого нет — потому что мы стремились снять другое кино, в котором именно режиссура и сами обстоятельства, в которых находится герой, задавали бы драму. Поэтому «Затерянных во льдах» очень трудно с чем-то сравнить. Если и есть один более-менее адекватный референс, то это фильм «Ад в Тихом океане» Джона Бурмана — где герои Ли Марвина и Тосиро Мифуне, американский и японский солдаты, в дни окончания Второй мировой войны оказываются вдвоем на необитаемом острове. Не зная, что война уже закончилась. Поэтому они раз за разом пытаются взять друг друга в плен, а потом сбегают из него. Они ненавидят друг друга, но как ты понимаешь по ходу фильма, и существовать друг без друга они не могут — ничего и никого другого у них просто нет. С этим кино у нашей ленты есть определенные параллели. Но и то — достаточно умозрительные. Повторюсь, Джо Пенна написал замечательный сценарий — аналогов которому я не знаю.

Не могу не спросить про сцену с медведем — настоящим, насколько я понимаю. Как она снималась?

О, я обожаю эту сцену. Она блестящая. Правда, с медведем — точнее, медведицей, это была самка — я так и не встретился. Нам было запрещено оказываться рядом по условиям контракта. Так что никто бы нам этого не позволил, тем более в такой конфигурации: я внутри пещеры, она пытается пролезть внутрь. Конечно, медведица была тренированная, но все равно — эффекта присутствия нас обоих в кадре мы добивались с помощью магии кино. Монтаж, ракурсы камеры, дублер (к которому я, к слову, ревновал, потому что сам бы хотел выступить в настоящем дуэте с этим зверем), ну и конечно, звуковые эффекты: если бы медведица действительно зарычала так яростно, как это звучит в фильме, нам всем пришлось бы бежать с площадки в страхе. Но только звуковые эффекты — никакого CGI там нет.

«Затерянные во льдах» в российском прокате с 21 февраля. Купить билеты на фильм на «Афише»

Источник