Этюды о природе. Зима
ЗИМА
новизна в природе — первый снег;
долгое время холода и белого снега
В ноябре
С темного утра неуютный ветер, порывистый, нес на себе сыплющийся вниз снег.
Поодаль перед темным фоном снег толщами мчался косо с однообразно серой верхней свободы, начинающейся сразу отовсюду.
Снег белеющим в сумерках крыл землю.
Холодно, идет зима.
* * *
…Непогода в появляющихся со всех сторон непривычных снежинках, вдруг в музыкально-тихом падении белых хлопьев снега. И чудится уже долгое метельное время, когда снежный вихрь оставляет тебе острия холодной влаги на лице, когда не видно ничего вокруг.
Ветер все неистовее, бежит грозным цветом молниеносно очерченная лужа, хмурится свет дня.
* * *
Идет зима — то застывшим морозным воздухом, резко и неумолимо охлаждающим тело, то медленно падающим легким снегом, то понизу суровым ветром со стайками снежинок при печальном свете сумерек.
В мыслях о долгой зиме всегда несем мы образы людей, какие-то смутные знания — все неосознанно, замедленно: память наша иногда нам течение. И хорошо нам.
* * *
На первый снег смотришь днем с почти не зависимой от тебя ненасытностью; сам для себя отстаешь, отпуская от себя отдельные мысли, и твое я открыто на них. Воздух едва заметно дрожит, уплотняется чем-то рыхлым, а на границах с предметами он редкий.
* * *
Поздним утром тихо. От выпавшего снега небо и горизонт закрыты светло-серым покрывалом. Снег белым только кажется, на пути ко взгляду он оттенял за себя черноту.
Белизна выпавшего снега осенью, четкие пятна и линии серого и бурого, темнеющие перед наступлением сумерек — одно из самых сильных состояний природы, где мысли наши всегда запаздывают, и по времени вперед уходит что-то иное. Но ясно мы чувствуем уходящее время. То вдруг мы догоняем привычное свое ощущение, мы уже над поверхностью белого, одновременно охватывая огромную плоскость, и наше я непонятно радостно.
* * *
Медленно опускаются пушистые отдельные пятна-снежинки: невесомое белое тихо проходит перед нами. Нет четких очертаний деревьев, домов, есть угадываемое окружение.
Чуть холодеют щеки; снежинки, касаясь лица, будят от мыслей.
* * *
Вчера был белый снег в сумерках: белый волшебный снег всюду. Он был такой чистый, что взглядом мы не находили его поверхность, взгляд терялся.
А сейчас в светлом дне редкие падающие снежинки, и как-то мглисто, огромно впереди, и ты просто смотришь на невесомую игру.
* * *
Мелкая метель пасмурным днем то безразлично перебирает низкие сугробы, то, колкая, теплая, бросает в лицо близкий шум, то обнажает странное освещение – светлое и ровное.
* * *
Утром в пасмурной оттепели все вокруг — летящие хлопья снега, бесшумные. Воздух вбирающе чист, прохладен, сумеречен.
В оттепель чувствуешь неустойчивость в душе, смятение.
* * *
Лунной ночью холод сбирается в мириады фиолетовых крупинок, рассыпается перед нами, перед странным светом. Я терялся в догадках: что было главным в это время? Освещение?
Сама луна, большая, беспристрастная, летела в темном небе сквозь редкий дым облаков, сквозь наше предчувствие. В мыслях луна была точкой, от которой отсчитывают начало, она довлела над всеми понятиями, определяла их, и был какой-то укор мне, немой, укор во мне, но такой силы, что я постоянно не забывал такое время.
О чем-то хотел догадаться, о неестественно правдоподобном, словно хотел видеть себя со стороны.
* * *
Время мягкой зимой кажется проходящим через нас: столько традиций и каждой из них можно следовать; мы не вне времени и бессильны в прямом понимании зимы. Я же хотел именно этого.
* * *
Падающий летящий снег — то мелодия невесомых снежинок — видимая тишина, то колючая ласка невидимого прикосновения, то серая толща движения, которая показывает нам огромный объем воздуха, но каждый раз снег нов, каждый раз удивителен.
* * *
Утренний свет зимой — свет нежный, облегающий тебя, свет тонко прохладный, голубой.
* * *
Открытое пространство блистающего снега, теплое и яркое солнце всюду, прохлада, висящая над снегом. Что может заставить отнять это счастье радости?
* * *
Вихрится метель в сумерках. Сдувается из-под ног неожиданно мелко пересыпающийся снег, и уже вьется остановившимся облачком снежная пыль в нескольких шагах.
Откуда-то сбоку осыпает все лицо вдруг тонко-жесткое и холодящее — снежинки, и через мгновение — только упругий ветер, чистый. А поодаль будто дикая пляска: так и несется снег в поднимающемся круговороте, незаметно растворяясь.
В лицо ветер вновь швыряет мельчайшие снежинки – они холодно тают. Теперь на долгие
мгновения вокруг тихо, замечаешь, что сумерки густеют.
* * *
Днем метельная дорога едва проступает в белой мгле; сам ты среди чистоты, движения, неуюта, сам ты будто растворен запахом снежной равнины. Ты в пути, ты — одно, только осознание.
* * *
С утра теплая вьюга рассыпает на тебя снег. Улица из седой мглы отдает домик за домиком и со светом, когда солнце издали золотит белую с серыми пятнами изб и деревьев землю, все вдруг видится как откровение, потому что мы не обнаруживаем тайн, или они отходят к предметам, уплотняясь и оставляя воздух прозрачным. И теряемся мы перед новизной белого.
* * *
Ясно освещенной мчалась через дымчатые облака подробная и тонкая в очертании луна. Тускло белевший снег на местности изредка светлел, светлело небо, обозначались тени от деревьев и изб. Странный свет! В нём все было видно, но видно едва. При этом свете мир больше в несколько раз, чем днем, и за привычно отдаленной луной еще виделось огромное пространство, более сжатое, более видное.
Хотелось лететь над землей, бесшумно, и почти верилось в сверхъестественное в этой ночи.
При взгляде на темноватый снег в объеме воздуха мерцали пятна.
* * *
В солнечный день казалось, что морозное растворялось в голубом, но еще оставались беспорядочно пересекающиеся следы его невидимых нитей, но растворялись и они, и весь объем уже чувствовался чистым.
Оставался иней, его сверкание гасло в себе самом. Иней всюду: на ветвях, стволах деревьев, на снегу, на домах, заборах.
* * *
Снаружи ветер будто пронизывает одежду, обнажая тело перед ледяной пустотой, а внутри будто тысячи точек холода. Неуют метели преодолеваешь вначале мысленно, лишь после на внешнее отвечаешь собранным теплом.
В той белой мгле сотни снежных пылинок порывами ветра бросаются в лицо, вызывая колкое ощущение мельчайших капелек воды… С трудом преодолеваешь невидимую преграду, то ветер неожиданно мягко и сильно подталкивает вперед.
Стихает ветер к сумеркам. Краски снега, становясь теплее в оттенках, несли все заметнее печать неопределенного отдаления и морозной синевы.
* * *
В уюте или работе мы забываем, что есть снежное поле со стынущей от мороза землей, чистое, с таинственной далью, что в деревне зимние сумерки дымные, волшебные, то отдаляют от нас предметы прозрачной тенью, и предметы приходят к нам как память, то в сумерках кружит ветер звонкие льдинки и снег, колышет веточки деревьев, вызывая тихий порывистый перезвон.
Мы забываем днем медленно падающий снег, а он вдруг показывает, что воздух-то темный, цвета бесшумно тонкого.
И редкие-редкие снежинки летят вниз, вдали, кажется, они висят над землей.
* * *
Движущаяся медленно прохлада от снега доносит запах его, входя в тебя, запах тает: по прохладе чувствуешь ты даль, чувствуешь, что ты открыт, уязвим, и внутри у тебя все собирается в какие-то точки, чтобы спустя время мгновенно разлететься в радость, во внимание к событию.
* * *
Падающий снег в прохладе — явление радости, опережение своим я всего хаоса и космоса, радость в свободном воздухе: мы видим движение и игру.
И приходят редкие минуты счастливого самоутверждения, и ты знаешь, почему любил рассвет и лунную ночь, — потому что был чист и нов в состоянии своем, потому что каждую минуту чувствовалось стремление видеть еще и еще, ощущать огромную свободу воздуха, дышать.
И видишь все странно-цельным, в чудесной взаимосвязи, в значении для тебя.
* * *
С утра свободная прохлада давила светлой мглой; беспрерывно падал легкий мелкий снег, белела снежная неровная земля.
Белое снизу врывалось в нарушаемую прозрачность пространства и останавливалось черными и серыми силуэтами небольших деревьев, верхние ветви которых достигали неба.
Вся картина словно замещала мое внутреннее: оно было нигде и повсюду.
* * *
Вечером с метелью падал снег, быстро; в начале ночи под огромной и насквозь холодной темнотой, под прекрасно нерезкой и самостоятельно виднеющейся луной все вокруг уже держал спокойно светлеющий снег, легкий под ногами. Я ничего не мог противопоставить мгновенному морозному проникновению.
* * *
Луна светится, крутясь, отдаленно висит, тонко и независимо; вечное небо бесконечно подробно глубиной оттенков и расстояний, но небо — противопоставление всему, что есть на земле. Что луна? Почему мы придумываем что-то? Не потому ли, что богаты собственной историей?
* * *
Зима — это прежде всего падающий белый снег перед серой невесомой тяжестью стволов деревьев, перед стройной, тянущейся кверху густотой ветвей. И сухая холодная пустота воздуха, темнеющая даже днем, то ли от мелькания снежных пятен, то ли от низкого пасмурного неба, который вызывает всегда иллюзию какой-то темноты, — а сейчас будто плавает над белизной низкого снежного пространства, эта пустота воздуха и враждебна и небоязна одновременно.
* * *
Здесь лучшие минуты: перед вечером вдруг сыплется снег на фоне недосягаемых серых деревьев, сыплется, забиваясь в углубления на коре.
Какое время! В какое-то мгновенье (или мы только вспоминаем) в сознание входит настоящая зима.
С темнотой в освещенном городе валом валит снег: всюду внизу пелена снега.
* * *
В оттепель все деревья тонут в снегу, цвет предметов бежит по себе, цвет снега мокро и невидимо дрожит, и все пространство в прозрачно-вертикальных границах.
* * *
Месяц днем так и остался над городом. Воздух выморозился под радостной голубизной неба, да и каменные улицы с людьми и домами поднялись и летящими стали.
* * *
На долгие мгновения солнце холодной зимой теплится в ветвях огромных деревьев, все отдаленно для наблюдателя: я понял что-то общее, догадался? Ведь во всем, во всей чистоте природы искал всегда одухотворения (?), разумное, такое сильное, что ставил выше себя, глубже, и родное до такой степени, что свое Я исчезало (или оно. «отторгалось»?).
Как выразить, что мы всего лишь часть природы? великая, но все же часть?
* * *
Выпукло по земле ветер несёт снежную пыль, зимний день какой-то сжатый, серый…. В деревне за околицей висит солнце — зарево от костра. Через несколько минут и оно гаснет в белесой мгле
* * *
Ранней зимой всюду контраст между белым поднимающими вас вверх снежными полянами и новизной вашего состояния. Оттепель подчёркивает новизну. Сейчас за улицей сразу же сплошное и беловатое небо, ветер гонит внизу от неба липкий крупный снег
* * *
Лёгкий морозец и тихо падающий снег — отрада души. Белое и коричневое – новое, оно поднимает тебя, увлекает, и ты забываешь о трудном пути
* * *
Холодно на улицах, пустынны они и скрыты тонким слоем мокрого снега, — лишь пробивается к ним сквозь волнистые облака луна. Неуютно на улице от колкого бросающегося в лицо дождя и снега, неуютно от ветра и грязи, от темноты
* * *
Какое же это долгое время — время наступления зимы! время ненастное, сумеречное. Солнечный день — подарок, неожиданное, игра светлого. на поверхности холода
* * *
Зимой после ясного морозного дня цвет начинающихся сумерек и заката солнца порождает звук — ровный, ограничивающий свободу неба. В сумерках. нам легче.
Тело — часть природы, а мысли — будто единственное неуничтожимое. Я — мысли. Я — вечен.
Как же прочесть себя? как прочесть связь свою с тем, что за порогом времени?
В декабре
То ли от ожидания, то ли от новизны знакомой природы, но все было таким сильным, что я мог утверждать: то, что видел, было абсолютной красотой.
. В зимней деревне темнеющая, но белая всегда местность, взвешенные в воздухе и ищущие направление полета снежинки перед серым забором, огромное окружение – его показывает давление тишины неба и будто застывший в отдалении холод.
Сейчас сумерки, надвигаясь, оставляют серые пятна изб, сараев, изгородей, и путь к строениям через опускающийся однообразно и тихо снег, и снежинки задевают лицо, они уязвимые — тают, и мы счастливы их касанием, их чистотой.
Увлеченные, мы забываем себя, вдруг воспринимаем все более темным, более нежным.
Какое чудо у нас есть — наше отношение!
* * *
Зима — то тихая чистота, и мы отдыхаем среди снегопада, то музыка цвета в ровных полях и холмах снега, музыка, искрящаяся оттенками голубого и желтого цвета, то зима всюду белая-белая мгла, ни дали, ничего не видно, лишь стынут ноги, руки, подбирается к тебе мороз.
Зимой ты в состоянии особом с миром: вокруг тебя стойкое напряжение холода.
* * *
Так давно я не видел рассвет, голубое-голубое небо ранним утром и голубеющую седину воздуха. Ведь утром всегда начало неизвестного пути, всегда возможность понять новое, мы словно в преддверии единственного храма, который строят зодчие всех времен и народов.
Я же с беспокойством: что оставили мы?
* * *
Вечер с сыплющимися мелкими пластинками снега сверху. Ты пришел от людей, ты с грузом человеческого: в тебе отношение к зиме предвзятое.
А зима была до нас, все было при Рождении нашем; что все вместе с нами?
* * *
Дремучий восход солнца в морозном воздухе наполняет зиму от неба до дымчатого цвета снежных полян прозрачным красноватым светом. Вся близкая деревня, окруженная вязким горизонтом, в инее, неправдоподобно вырастала в размерах, проходила вокруг тебя нежным цветом улиц и изб.
Клубился небесно-редкий дым и его замедленный вихрь сизых и розовых линий являл волшебную картину для взгляда, и будто видишь ты местность всю со всех сторон сразу.
* * *
Поздним утром при низком солнце моросит снег; изморозь белыми кристаллами покрыла деревья и снег, темнит воздух, солнце едва просвечивает – веяло проникающим холодом. Горизонт свешивался вблизи невидимым покрывалом, и даль скрывалась за ним.
* * *
Морозными днями в лесу покой покрытых инеем ветвей. В тончайших продолговатых льдинках переливается солнечный свет, гаснет в их скоплениях, и они пушисты, они остановили день — сделали его неподвижным.
Начинающимся днем струятся с неба мириады кристалликов льда, вспыхивая беспрерывно блесточками, и блестит голубоватый и желтый снег вокруг, и сверкают тысячами граней деревья-драгоценности, — блистающий мир при восходящем солнце!
* * *
Ледяные искорки, падающие с чистого неба, замечаются только при взгляде в солнечную сторону: они образуют искрящуюся кругами дорожку. К вечеру их уже нет, голубой воздух и легок и чист.
* * *
Из окна виден лес. Он начинается снизу за оврагом, по склону поднимается вверх, и вдали неожиданно отдавал место чистому горизонту, морозному и спускающему взор вниз, на лес. Я догадывался о влекущей красоте леса, но более хотел быть вместе с ним, и смотреть, ходить по лесу. Перед окном росло несколько акаций — деревья были в снегу; иногда на их ветви садились маленькие птицы, снег осыпался легко и понятно. Все-все свершалось без меня, и следы людей на снежной пороше, и постепенная смена освещения дня. А так хотелось быть в дне морозном, быть всюду в зиме.
* * *
В холодной и ветреной зиме полет больших птиц перед закатом — неосознаваемый отдых нам.
* * *
Позднее утро. Метель. Холмы и овраги в бело-коричневой мгле: заснеженное время.
. Ветер бьется с шумным давлением в окна, то вдали играет со снежинками, незаметно вырастая во вьюгу, и уже мчится снежная пыль за изгородью, за садом, и шумит разгулявшаяся непогода. Гонит ветер стужу между выставляющимися из-под снега стеблями трав, склоняя их к сумеречно покрытой снегом земле, перебирает ветер тонкие поникшие ветви большой березы, сурово ласкает их колючим морозом да шумом, и чудится звон колокольчиков – невидимая музыка за сугробами, — все в белой мгле, поди разберись – кто там! Будто злое веселье всюду, суровое, веселье рядом.
Это уже традиции людей, человеческое, и мы благодарны прошлому.
Как мы привязаны к человеческому!
* * *
Вновь иней покрыл деревья, дома, снег серебристым налетом, зима стала теснее, радостнее, затишье металось между неподвижным и роскошным.
* * *
После утренних сумерек мы всегда чувствуем новизну и радость, беззащитность, словно белое, вдруг не замечая преград, врывается в нас, устанавливая свой порядок в нашей душе, в наших мыслях.
* * *
В хрупком начале дня тишина. Замерли деревья, неподвижна белая-белая земля. В воздухе замер мороз.
Наконец, медленно с небесной мглы, редкими крупными снежинками начинает кружить снег. над садом, над полями, деревней.
Утренняя синева уже полностью растворилась. Взошло солнышко; сквозь ветви, покрытые торчащими кристалликами, сквозь акварель воздуха оно светило красно-теплым, еще необычным светом.
* * *
Иногда хочется кричать, плакать, чтоб вернуть время тихих сумерек, пепельный отблеск ненастного дня, … все для того, чтоб искать значение явлений для себя, чтоб в своих рассуждениях отталкиваться от верно найденных связей, которые в итоге верны лишь как путь, или просто видеть радость в своем мироощущении…
… нет, все-таки ты вооружен идеей, прежде чем видеть.
* * *
Перед наступающими зимними сумерками я всегда чувствовал себя благодарным учеником. Максимально выражались сумерки в деревне, где снежные холмы довлеют, где сохранена печать природы и трудностей, где родился человек.
* * *
Воздух под лунным светом тонко редеющий, поверхность снежная в бледной синеве. Под холодным и пронизывающим ветром прижимаются друг к другу ветви березы, всюду бегут, мчатся стайки снега, вихрем останавливаясь в облачко, и вот уже оседает оно под своей тенью.
Как дрожат тонкие ветви березы, шумит и свистит ветер, и ты один здесь, кто думает об уюте… А хоровод снежинок наметает сугроб: пляска – облачко, немеют щеки, руки – и ты бежишь от холода – тебя заставляют в природе играть.
Шумит и свистит ветер, светлым снегом наметая сугроб.
* * *
В метель в поле нетронутая чистота, белая, морозная, открытая до самого горизонта. Солнце скачет золотом по дали, тенью мчится под пыльными снежными стайками, и вдруг нежно и беспрерывно уходит в снег.
* * *
В сумерках в комнате и на улицах свет мерцающий и густой, в маленьких точках, висящих везде, в темном отдалении, находящемся за предметами. Свет рождает тишину на линиях, в комнате, в изгибах улиц, а сам — ровный шум. В сумерках наше я странно убыстряется и мысленно мы всюду: такое впечатление, что наше я расширилось. Странно.
* * *
Ясный день, солнечный. Солнце блистало впереди. Казалось, кроме белого пространства и солнца, не было ничего.
Небо же с разорванными облаками надвигалось снизу и быстро, в одно мгновение, от солнца уходило вверх, оставляя за собой чистый голубой след. Между солнцем и снегом проходил ветер, обнимая постоянным и неровным шумом и белый снег и большие деревья.
* * *
В холоде ты долго беззащитен и в душе ищешь уют. Для внешнего мира ты слаб, его красота для тебя гибельна. И вдруг игра или что-то иное преображают твое тело, и оно открыто суровой природе, открыто холоду, и ты с радостью подставляешь лицо морозным струям воздуха. Ты также видишь мир прекрасным, но видишь силу себя.
* * *
Утром солнечные лучи золотят лес вдали, растворяют синеву воздуха. Воздух становится прозрачным-прозрачным, даже неожиданно: ясные линии стволов деревьев, чистый-чистый снег вдруг подле вас.
Ярким днем в глазах темнит, мелкий ветер срывает с голубого бездонного неба искрящиеся льдинки, застывший мороз соединяет нас с далью.
* * *
Снегопад, начинающаяся метель — одно из лучших состояний природы. Строения людей, силуэты деревьев — все серое; за быстротой белых снежинок серое кажется. единственной связью с теплом, несуществующим или только в тебе. Дыханием ты в объеме разреженного снежинками воздуха. После колкого прикосновения снежинок тебе тепло.
Небо мгновенно приближается к заснеженной земле, теряя свои границы и оставляя мглу бесконечно летящих вдали и падающих вблизи белых пятен.
* * *
Морозным днем, когда в воздухе сыплется снег сверху, главное — цвет воздуха, тянущий в себя, словно пространство в каждом маленьком объеме — больше себя в бесконечное число раз. А так легко уйти в эти волшебные смещения, и так интересно.
* * *
С утра, цвета разведенно-лилового, между больших деревьев и домов, в огромном, прячущемся всюду пространстве валит снег. И мир — открыт свежести, открыт движению, легко пересиливаемому тобой холоду.
* * *
Только воздух улицы возвращает к правильным соотношениям чувств и знаний: сейчас воздух темной улицы, с беспорядочными сгустками ветра и мелкими снежинками; времена года необходимо долгие, верно долгие, так же, как и человеческая жизнь.
* * *
А есть еще сумерки, утренние, с силуэтами огромных деревьев: от мягкой зимы, от мгновенного снега, который показывает нам всю ту же тяжесть земли, от снующего по сторонам светло-лилового вязкого течения, взвешенного в воздухе, деревья кажутся организованными, недосягаемо-прекрасным воплощением легкости, единственно возможным отторжением пространства, где в самом отторжении видится нечто родственное или понятное — живое, и живое в неправильной сети ветвей, целостно, без анализа, застывает перед нашими глазами — понятно и странно.
И все расстояния между вещами мерцают… и сам ты велик, да тут же и забываешь об этом.
* * *
Утро нависало огромной разреженной морозом картиной над силуэтами города; красно-синие цвета картины притягивали пространство. из-под глаз, медленно и незаметно пропадали, отдавая и пространство и цвет предметов, и становилось необычно — утро рождалось видно, от этого словно звук возникал – музыка, и настоящие и будущие краски были в движении, прошлые — исчезали.
Вдруг я дошел до раскидистых деревьев, сквозь которые темнела коричневая церковь, высилась колокольня. Но голубое небо уже врывалось в чистоту проникновения ветвей, растворяя веточки, голубое вселяло простор между деревьями и церковью, да беспрерывно кверху поднимал морозный холод.
Голубое небо утончало восприятие города, все становилось одномерным, сжимаясь к себе, все летело вверх. А небо «держало» расстояние.
* * *
Вчера весь день невидимо осыпался сверху снег; а небо теснилось сразу от земли, теснилось едва заметными белесыми или мглистыми толщами, теснилось и опускалось сыплющимся снегом, и все окружалось каким-то изменением — скрывалось.
Понизу мгновенно разлеталось белое — зима; белое разбивалось о сереющие предметы, раздроблялось, белый снег не имел границ, или взгляд не находил их, натыкаясь на более глубокое (!) в самом снеге.
И — метель: резко отбрасывающая людей к себе, к собственным традициям, уюту.
* * *
Медленно наступает холод, земля скована морозом: снег лишь едва припорошил землю…всюду запах мёрзлой земли и мёрзлой пыли. Солнце низко и едва просвечивает сквозь иней в воздухе; после полудня оно на западе высвечивает красную полоску и уже вокруг вновь белёсые светлые и невидимые стены…
Скоро вокруг темнеет, отовсюду
* * *
Морозным ясным временем там, где зашло солнце – резкая оранжевая полоса , она далеко за холодом , низкой темнотой и морозным стонущим ветром. Это было время наступления спокойного глубокого освещения бледным светом , время наступления сумерек
И скоро уже воздух задерживает взгляд прозрачно–лиловыми двигающимися плоскостями… И скоро уже в огромном небе проглядывают острия звёзд…, но луна–светило, масляно крутясь вокруг себя, затмевает звёзды
Эта зимняя ночь будет долгой. Я всегда представлял в это время вдали от города и деревень поле чистое или лес, освещаемые луной, мне казалось, что это освещение – не должное быть.
* * *
При снегопаде зимним утром или днём – застывшие деревья с лёгкой тяжестью, белёсая пустота неба – основа, и ты: то ли во сне видишь это всеобщее чистое движение, то ли наяву
* * *
Спокойными морозными днями первые лучи солнца не достигают снежной земли ; красное, подёрнутое переливающимися оттенками , солнце видно как подробность дня … Позже оно светится дорогой к нему , и уже видны мои льдинки–кристаллы , падающие… Малейшее дуновение ветра меняет их направление , и они устремляются за неведомым желанием – но всё замедленно и легко…
Мир вокруг имел лёгкость и белую неподвижность ; вдали у горизонта он тонул в красновато – лиловом окружении
* * *
После морозных дней начинается пурга. В начале при ясном небе вьюжит ветер опадающий иней с деревьев и падающие кристаллы, и при ослепительном солнце это сверкание точек и линий – вокруг тебя
В январе
Открытым солнечным днем здесь веселая мозаика радости на полянах голубого снега дрожит ярким светом, невидимые взрывы настроения в игре с тобой.
Пасмурными метельными днями ты словно отрезан от желаний веселья, смотришь, смотришь на мелко сыплющийся снег, хорошо тебе, но отчего — неизвестно, то ли от движения всего, что видишь, то ли от шума ветра, всегда неровного.
* * *
Я уходил из деревни далеко в поле, и деревня становилась все меньше и меньше. Были уже едва различимы маленькие домики на снежных косогорах. Неужели это маленькое сероватое пятнышко, где прижимаются друг к другу деревенские избы, могло объединить в себе значения и дня и сумерек? И я вправе был ссылаться на весь мир?
Сейчас деревня далекая и незнакомая, вокруг ветер, леденящий лицо, ветер морозный, пересыпающий дорогу снегом.
Медленно привыкаю к холоду.
* * *
Сегодня утром здесь падает снег: как тихий сон весь лес. Воздух кажется огромной пустотой, которая невесома над белым с сединой снегом; белое я не вижу, взгляд не останавливается в нем, лишь серые извилистые контуры деревьев, вдали слитые в серо-коричневый фон, лишь стволы ближних деревьев показывают поверхность снега.
А снег медленно и бесшумно опускается на причудливые ветви, на белеющую поверхность с осветленного и резко обособленного неба.
* * *
Выпал снег всюду; поздним утром небо однородно пасмурно, неопределенной глубины, словно отходит сразу от земли. Поверхность снега белой плавающей неподвижностью вбирает в себя серые линии-веточки ближних деревьев.
По горизонту клубится, опережая себя, гул города, сам горизонт обозначен резкими линиями деревьев и строений, то сливается в одно с небом.
Виденное легко объясняется, но тебе хорошо. Боже мой, неужели красота придумана нами? Нет, мы назвали ее только.
* * *
Лунное небо над силуэтами деревьев — спокойное смешение зеленого и синего. Неостановимо небо тянет взгляд к себе, останавливая его там, растворяя в крутящихся линиях.
Струится свет бледный, а даль за небом и горизонтом светла. Мерцающий свет, сверху входя в лес, пронзает его. Первые минуты свет задерживает тебя тусклым, но после неожиданно видишь все резко, — ты видишь ночью, когда будто не положено тебе видеть.
А лес звенит под луной неподвижными ветвями, звон неслышный под глубоким небом, поднимающийся, да выдает его тонкий блеск темного снега.
Звенит лес, от стволов деревьев тени-плоскости. Странно, когда тени ночью, жутковато в огромном лесу при лунном освещении, потому что ты один, ты вынужден следовать предчувствию. Ты силен, для тебя предчувствие — игра, ловушка для раскрытия смысла. А странность остается, то ли как инерция, то ли мы чувствуем больше, чем знаем.
Взглядом ты опережаешь силуэты деревьев, ты переступаешь через тени — как светло! Тонкий звон ветвей, шептание снежных полян — все выдумано тобой?
* * *
В просветах утренней зари небо дня. Полоска-заря размывается по всему небу, блекнет, превращаясь в едва различимые белесые и черноватые пятна. Горизонт еще слоится грязно-сиреневыми оттенками, но и он вскоре растворяется в белых тонах. На месте всего этого взойдет солнце. В тихую зиму оно радостно. И днем солнечным ощущаешь себя как неожиданное, даже готовясь к такому дню, чувствуешь, будто ты в нем вдруг.
* * *
Если быть бы птицей в зимнем лесу, где всюду проникновение ветвей в прозрачный воздух, нежно-блестящее, отчего воздух издали то темнеющее пространство, то вдруг голубое обнажение, бескрайнее.
* * *
Лишь солнце заходит за тучи, наступает свет ровный. Снег бел, белое все вокруг. Белое проходит сквозь древесное сплетение, очерчивая стволы, ветви белеющим окружением: удивительное однообразие. Березы невесомы, прозрачны, ели глухие, остальные деревья — корявые, серо-изогнутые, загадочные.
* * *
Часто пасмурный день с привычным незаметным морозом к заходу солнца разрывает на западе небо и солнце садится в ореоле дневного света. Гонимые облака высвечиваются жарко-красным и льдинисто-белым, рваным полукольцом замыкают сверху далекую голубизну и солнце.
А здесь на земле сумрачно, мы придавлены грязно-синим и лишь смотрим. Шумит ветер, обозначая какое-то начало.
Сумерки незаметно приносят воздуху цвет, краски заката, напротив, затухают, и кусочек дня там, вдали, становится все меньше и пепельно-лиловым.
* * *
Самое первое впечатление от начинающихся сумерек — резкое проникновение взгляда ко всему — снегу, деревьям, и такое же резкое его возвращение. Предметы все проявляют на себе темные и фиолетовые оттенки. И белый снег будто скрыт отдалением, одновременно приближен, и уже не белый он, а неопределенный.
А в поле отблески заката еще ложатся на чистые синеющие овалы снега, и можно заблудиться взглядом в их бесконечной чистоте.
* * *
После ясного морозного дня цвет начинающихся сумерек и заката солнца порождает звук — ровный, направляющий.
* * *
Сквозь голые ветви дерева светит луна, ветви тянутся к свету, в них лунный свет замирает крохотными черточками.
Зимнее небо дальше от земли ночью, чем в это же время летом — все только при луне.
* * *
Ночью в поле буран. Отовсюду мрак, виднеется лишь едва заснеженная земля. В лицо бьется жесткий снег равнины, вокруг тела бесконечные вихри холода. Ты задыхаешься от ветра, кожа лица чужая.
* * *
Перед утренними сумерками выпал снег. Он был в удивительном теряюще-темном освещении, я не находил правильного расстояния до него, постоянно останавливаясь взглядом не в точке, а на небольшой смещающейся плоскости. Все освещение, казалось, имело прозрачно-фиолетовые наслоения, и взгляд терялся в них.
* * *
Веселье утром ложится на снег красным отблеском, в даль — долину льющимся светлым сиянием; в душе радость нашей силы, принятие светлого обнажения всех тайн: чистоты утреннего голубого снега, бесшумного касания солнца к снежным равнинам, к замерзшим окнам.
Морозное утро бросает вам стойкий холод тотчас же, когда вы выходите в утро, холод, который сильнее и сильнее схватывает лицо неподвижным.
А свет припадает к ногам как собачонка, ласкается, забираясь к лицу, зажмуривает глаза — так светло! Всюду свет: блестит дорожка снега грудой звезд — белое сиянье, обнажает свет стволы деревьев как теплое и знакомое, и вот через ветви осин и лип, нити берез мчится свет в голубом небе, и все нам видно, чудно, что видно.
И свет между деревьями — видимая свежесть, мгновенная радость приближения всех подробностей, и деревья огромные, и небо бездонное, и теряется в нем взгляд наш.
Странный свет, непонятный, странное солнце, и на снегу голубые тени: бродишь, бродишь по лесу, и все равно что-то главное ускользает.
Все равно мы только зачарованное отношение, не понявшее себя.
* * *
Поутру на сонные дома и редкий холмистый лес опустилась голубая оттепель; к снегу, стволам деревьев, ветвям отбрасывается красноватая нега далекого зарева, она в оттепель вносит тонкий контраст.
Днем среди ближних деревьев поднимающе тепло и прозрачный воздух: прохлада и чистый запах слетают с каждой веточки, запах чуть горьковатый, настоянный на свободе
И быстр день в чем-то своем над голубыми линиями и пятнами на снегу, и свободен запах леса, и низок снег сам, холодный-холодный.
* * *
Повалил снег. Какая радость, новая. Это прямой путь к самым лучшим минутам и словам.
* * *
Посреди зимы, посреди земли идти навстречу солнцу. Путь — белая дорога в поле, как застывшее море, в волнах-сугробах, поднимает вас выше и выше к солнцу, и вы чувствуете рождение тончайшей пленки тепла на лице.
Вокруг снег, морозный воздух, снег в сугробах, обозначенных только тенями, за вами – сиреневый оттенок синеющего воздуха, за вами – сумерки – ненасытная краса.
* * *
В оттепели белое следует неровности местности, становится четким, мчится в себе. Ветер кажется неподвижным, но проникает в тебя — так ясен шум тихой дали.
В пасмурную оттепель контраст белого и темного сумеречен даже в полдень.
Сейчас в отдалении сырой ветер, он на дороге, в верху старой рощи, в фиолетово-сером небе, он порывисто-сильный: на долгие мгновения застывают в полете птицы. От ветра потемнели избы, ветер приносит отовсюду холодно-прелый запах.
После полудня начинается белая липкая буря. Ветер беснуется, неся огромные снежинки, огромным кажется воздух, деревья шумят, вокруг гул и всеобщее белое движение.
А на горизонте верх уже пропускает сине-голубые краски чистого неба. Низко над землей из-за околицы вырывается взрыв солнца — яркий, умиротворяющий, и радостно тебе: много событий.
* * *
Солнечная оттепель — неожиданна добром и лаской, неожиданна желанием радости.
А в поле нет оттепели, лишь ясное небо да чистый горизонт, лишь держится прохлада над блистающей светом местностью да метелица под ярким солнцем бежит где-то.
* * *
Солнечным днем лес откровенно красив: холми, поляны, теплые стволы деревьев, необычный свет, и всюду большая тишина, емкая, чистая, и все невидимо связано между собой: легкое дуновение ветра, пятна-тени, серые деревья, далекий писк птиц.
* * *
Рассвет начинался от моих ног; там, где поднималось солнце, там в свете-отблеске мельчайшая снежная пыль, ближе она переходила в иней на заборах, домах, деревьях,
Тишина, уходящая к горизонту плоскими растворяемыми пятнами.
В зрелом дне симфония солнечного света и голубизны неба, день не дает привязанности к месту. Перелетавшие с ветки на ветку птицы осыпают иней – тихо и радостно.
С заходом солнца холмистая равнина, дома и деревья становятся бледно-резкими, но вдруг мутно-синими, близкими. И уже высоко в небе луна, слабо очерченная в морозной тишине.
* * *
Ночью открыта перед нами бездна — звездное небо. Синяя чернота манит, и там звезды, бесконечно уделенные от нас, но видные — виднеющиеся как что-то постоянное, независимое ни от нас, ни от наших условий. Мы даже чувствуем, что они страшно удалены от нас…
А ты на земле, ты стремишься объединить землю в себе, ты хочешь вместить в себе целое.
А в роще от снега белеются ветви деревьев, ветви кажутся неподвижными и смешными чудовищами, и ты идешь, озабоченный или с вниманием, ты, осознанием опережающий лесной шум и бледный снег, проглядываемые из бесконечности звезды и свою память…
* * *
Неслышно падал снег крупный, задевал лицо, пушисто и невесомо скрывал привычное нам. В ряду высоких осин и лип замыкались в лесу звуки, сам лес кружил голову проникновенно-пятнистым запахом коры и ветвей.
* * *
В тишине морозной зашло солнце. В небе родились строгие краски, разводимые начинающимися сумерками, уже зарывалась в фиолетовую даль медная луна.
Внизу близ домов деревья стояли в инее, дома улицей спускались в долину. Выходили на дорогу из-за плетней сугробы, силуэты больших деревьев просвечивались вязко-цветным.
Само небо держалось на уходящих вверх столбах дыма.
Скоро луна вытянула сумерки, повсюду затемнели всегда странные тени.
* * *
К вечеру, когда солнце уже над околицей в теплом свете, в деревне огромные опрокинутые пирамиды теней, сине-неподвижные; с сумерками тени растают в границах, ты будешь видеть строения в отторгнутом от них темноватом окружении, и ты будешь словно ближе ко всему.
* * *
Утро зимнее тягучее в густом воздухе, медленное в ветвях деревьев, в деревне между клубящимися столбами дыма.
Поднимается солнце ослепительно красное и движется утро от скрипучего снега вверх, оставляя ночной иней на деревьях и строениях.
Вечером цвет горизонта — цвет меркнущий, уходящий цвет растерянности; мысли во множестве уносятся без ответа, не успеваешь за ними, что-то остается в долгу.
А что было утром?
* * *
В холмистой местности и деревне нетронутые поляны снега белого и тропинки, солнце светит низкое над дальним лесом. От изб длинные голубые тени, но на солнце и дома и снежные поляны в желтом прозрачном свете. Отовсюду чувствуется морозная даль, вся деревня открыта небу и дали, открыта холоду.
К большому миру здесь самая непосредственная близость.
* * *
Неужели я все выдумал? Неужели сомневаюсь в том, что все здесь на земле — и природа раннего утра с метелью, отдаленно-теплой, неожиданной всегда будто первым прикосновением, — родное какой-то глубинной моей сущности?
* * *
Воздух настолько тонок и чист, что кружит голову, удивляя сейчас пасмурной прозрачностью и спокойной явью.
Воздух связь наша с природой, связь тончайшая и решающая, и мы ничего не придумываем.
* * *
В сумерках мы не живем действительным ходом времени, а словно берем порции недалекого будущего. Это создает обстановку необычности и таинственности. Освещение рождает какой-то ровный звук, а мы, будто отталкиваясь от серых завихрений видной темноты, опережаем момент, и мы будто на волне времени: боязно от этой свободы, мы свободны в неведомом ранее выборе. а время бежит за нами, оно вплотную, и стоит замешкаться нам, как становимся мы в плену у традиций людей.
* * *
Жить в голубых днях зимы, где голубое — тень и прохлада, жить и сохранять в себе тепло-взгляд солнца. И помнить это.
* * *
В сумерках все предметы неслышно дрожат, меняя темные краски на мерцающие, частично-белые. Все пространство видится мгновенно и беспорядочно дробящимся.
* * *
Спокойное позднее утро нежится в пушистом снеге, рассеянный свет тихо мчит к небу, разбиваясь о прозрачные пузырьки еще пасмурной неподвижности.
Для тебя местность поднята, она близкая-близкая, одновременно все виденное тысячекратно входило в свои границы.
* * *
В поздних сумерках в объеме воздуха для взгляда существуют точки влечения, они висят вокруг, они за предметами, на которые мы смотрим. А предметы будто проницаемы для взгляда и одновременно удалены, оставляя на своем месте темное окружение. Все необычно: мы даже чувствуем, что позади своего взгляда.
* * *
Теплой зимой в спокойном утре тончайшая серая мгла, невидимая пляска прохлады, седые космы пасмурного неба.
От тебя мгла бежит в близкую даль, оставляя свободу, прохлада растворяется в рассеянном ходе мыслей, а небо не отпускает от людей, от земли.
* * *
Голые деревья в начинающихся сумерках насквозь от основания до вершины свободны, а ты, пораженный чистотой четких линий веточек, взглядом давно в густой светлоте неба, где плывут эти линии, а свобода — от тебя, от заснеженной земли, между ветвями.
* * *
Морозной зимой среди мягкого снега, среди падающих снежинок, среди спешащих людей вдруг раздвигается время, соединяя с прошлым, и что-то чисто человеческое, свойственное всем (ты чувствуешь это) наполняет тебя: ты не помнишь конкретного прошлого, но знаешь его, знаешь его правоту или традиции, и сейчас все действия твои — действия тысячи раз повторенные, тысячи раз повторяемые.
* * *
Днем в оттепели в близком отдалении затаилась темнота; тонкая и общая, она определяла принятие дня, да снег приподнято и в разные стороны мгновенно уходил из-под взгляда.
* * *
Зимой пасмурным днем, когда сырой ветер вот-вот принесет оттепель, в лесу, парке ты поражен не сколько свободой темных линий деревьев над быстрой неподвижностью снега, но своим состоянием: всегда вниманием ты словно размножен (!) на все — ты везде, ты на границах линий веточек и серой светлоты дня, тяжелой и текучей.
* * *
Среди белого снега — оттепель и солнечное время.
И мир — в ожидании!
Пространство дня вселяется в сознание, вытягивая ощущение радости невпопад, отставания от какого-то важного момента. Словно солнечный мир этот представлялся твоим внутренним миром, с ожидаемыми и понятными событиями, и день словно имел одно измерение — длину, а в небе, безбрежно-голубом, почти синем, как в памяти, бесконечно терялись все желания.
Небо начиналось свободой от тебя, от снежных полян и искрящихся дорог, кружилось пред тобою, пронизанное твоим взглядом, кружилось в недосягаемой выси.
И понизу — сразу твой взгляд доходил до дали, и опережали взгляд уносящиеся звуки и сырая прохлада: все видимое было быстрым и единым.
* * *
Лес зимой – одно из самых сильных явлений на земле : темнеющая масса резко–тонких и серых толстых ветвей, на снегу, в воздухе – льдинки , искрящиеся , тонкие , медленные … , день от них кажется пасмурным , с трудом пробивается солнце , превращаясь во всеобщее небесное сиянье, прохлада пронзает тебя тысячами плоскостей ; ты , сдвинувшись , боишься нарушить летящий льдинками день …
Дышится легко, дыханием ты связан с дальними деревьями, со всем хрустально–пасмурным окружением…
* * *
Морозной зимой перед закатом солнца неподвижен лес: неподвижны силуэты лип, застывшие стоят грациозно-полные берёзы, а внизу холод, взорвавшийся голубоватым снегом, а солнце ещё протягивает снегу розовые блики, солнце ещё очерчивает горизонт растворённым розовым светом, да синеет светло-коричневый лес, — скоро сумерки …
* * *
Ранним утром в оттепели небо приближено к земле. Низкая полная луна ещё сохраняет остаток ночи, но на дорогах города уже отражается сумеречно-голубой цвет неба…
Ночь сменилась днём на востоке: покраснели тёмные неровные полосы на далёких вереницах дымчатых облаков, резко очерченных от всего неба, проявилось чистое-чистое небо …
Но спустя время, небо, почти дневное, закрывается завесой сплошных облаков, и вновь пасмурный свет, уже который день
но … грузные тучи снизу уже окрашиваются ржавчиной, а лёгкие – светло-коричневыми оттенками, затем тучи … становятся белыми!
И вот уже лучи солнца прорезают светлое утро … лучи солнца заливают утро
* * *
Вышел в солнечный день: хоровод берёзок звенит распустившимися в голубом небе прозрачными голубыми нитями …, лучи солнца обнажили тёплые изгибы стволов
* * *
Ранним зимним утром ветер мчится из-за угла лёгким морозом, большой мир окружает лицо далью, запахом бесконечного и холодного воздуха … Заря разгорается розовыми проталинами на пасмурном небе, чтоб спустя какие-то мгновения осветить обрывистые границы вытянутых вдоль горизонта туч
И уже нежный и стыдливый цвет зари отражается едва заметными оттенками на снежных полянах …
* * *
Жёлтая, вся в кровоподтёках, луна медленно поднималась над небольшим скоплением седых туч… Жёсткий морозный ветер … Синяя темнота рядом. Ты задыхаешься от жгучего прикосновения
* * *
Утром в тишине на берёзе шелковистые нити, блёсточки на тонких ветвях, на блёсточках – отраженье-блеск неба, рассвета, белизны
И вдруг берёза и вся местность осветилась солнцем – тёплыми красноватыми оттенками и какими земными показались и берёза, и местность.
* * *
Ранним утром лес силуэтно-тёмный, близкий; воздух дрожит над ещё темнеющим снегом, но время растворяет темноту, приближая ясное окружение, прекрасное солнечным светом, выпуклостью голубых и жёлтых полян снега. Воздух будет мгновенно доставлять нам предметы мира, у нас будет ясность понимания пространства
* * *
В январе утро и вечер долгие : день между ними незаметен , сумерки после вечера – долгие : краски горизонта приближаются медленно к деревне , навстречу им синеют снег и дома … Неповторимы на фоне заката силуэты деревьев : огромная , стонущая от мороза равнина простиралась вокруг , а деревья , наши знания о них и о зиме , спасали нас .
* * *
По деревне разметал ветер сугробы, и …наступила оттепель: будто зыбкое море застыло враз – мгновенье
В феврале
Наконец-то белая, воздушно разделенная кутерьма снежинок; снежинок так много, что кажется весь мир сошел с ума вечной и веселой беззаботностью.
* * *
Местность при тусклом свете луны простирается далеко — сколько хватает взору. Проходили чередой облака, закрывая луну тонкой волнистой пеленой, и все небо наполнялось чем-то, и местность темнела, то облака полностью прятали в себе луну, то вдруг выпуская, и она светилась бледной открытой улыбкой.
А пустынная местность все равно оставалась будто не должной быть, будто все подстроено нам, будто какое-то значение есть у лунной ночи, значение, которое мы еще не можем понять.
* * *
Ясным зимним утром прозрачная улица сквозь шла под голубым небом, задевая боками раскидистые голые ветви деревьев и темнеясь в них.
* * *
Синеву сумеречного времени наполнила морозная свежесть; от плетней, деревьев да изб темные тени: светила луна, низкая; острые звезды, знакомые с детства, покрывали остальное небо, но лунный свет светлил окружения звезд и замыкал собою бездну: мы видели далекую, но границу. Ночь влекла к себе, я не мог насмотреться, ночь, непонятная и влекущая …
* * *
День чист и голубой, ослепительный. Вдали от деревень равнины и овраги мягко скрыты снегом.
Здесь тепло близкой весны, солнечной, здесь запах степного простора и немногих деревьев, запах вольного света. Здесь с удивлением смотришь на жизнь дня: тихий солнечный шум над снежной поверхностью, на следы зайцев.
* * *
Солнечным днем тепло в тебе, тепло от света, и день замкнут теплом до недалеких теней и близкой голубизны неба.
А на белой поверхности снега ты не останавливаешься взглядом. Спустя время ты замечаешь, как хладит твое дыхание, твое тело снежная равнина, потому что ты уже впереди себя отдельными мыслями, неосознаваемыми.
День заканчивается однородно разбегающимся во все стороны светом, и местность раздвинута до далекого горизонта.
* * *
В оттепель снег рыхл, солнечное небо — синь, вокруг струйки ветра вдаль, внизу блистающая радость; блестит снег, блестит крупинками сырости, тонкими пластинками маленьких лужиц, и прохлада будто белая россыпь, пронизанная лучиками-отражениями близкого тепла.
Где-то все время движется к тебе шум, проходя сквозь тебя мгновенными тонкими линиями, он уже снова вдали.
* * *
В снежную оттепель зимой звуки спускаются и сильны окружением близкого эхо.
Белое снега проваливается, оставляя на своем месте темный теплый взрыв — неопределенную плоскость. Даль нам в это время — мчащиеся по себе следы линий, нерезкая и неглавная.
Ты и в мыслях словно кружишь по краям какого-то значения и никак не удается расчленить его, осознать.
* * *
Хоровод снежинок и снежных вихрей: тебе необычно, ибо метель и над тобой. Замирает дух от движения, снежинки тают на лице, тебе весело: ты сильнее.
Сверху пробивается солнце, снежные вихри затихают перед бело-голубым небом, поле сразу становится вдали бесконечным, ровным, без следов и тропинок, видным. Всюду с краев поля вырастают длинные тени от редких деревьев, в бегущие тени-пятна превращается поземка, освещенная солнцем и вскоре исчезает.
В близком потоке воздуха тишина и яркий свет.
* * *
Зимой перед рассветом небо оттянуто к себе, земля огромна и неподвижна, разлетается в стороны с центром — нами, оставляя лишь маленькое наше я, да и оно мечется перед виденным.
А в небе рождение утра: нежное и светлое многообразие на уплотненной в вышине границе; под небом синеватая и проникаемая пустота, под небом проплывают птицы.
Все утро — течение, а мы смотрим. Кто мы здесь?
* * *
В полдень залитая солнцем зима осыпала густой и темнеющий в воздухе снег. После полудня, когда снег прошел, все пространство с небом и солнцем казалось низким и ослепительным: свет тонул в снегу.
. Уже струится в комнату сумеречный свет, скрывая таинственным мраком дальние от окна стены, и внутри нас все ждет не столько объяснения, сколько будущего, близкого-близкого, словно его можно вот-вот взять рукой.
* * *
Метель островками бродит по городу днем, вдруг мгновенно и незаметно уходит вверх, то белым несется с толщи воздуха. Легкий морозец мчится внутри тебя и в точке взгляда.
* * *
Ранним утром сумеречно всюду, но небо неожиданно светлое; горизонт вязкий, безлюдный.
День слепит глаза ярким светом; свет знакомый, тонко осязаемый около теней теплом.
Ночью расстояние до предметов не видное, не заметное, в отличие от сумерек; предметы темнеющие.
* * *
С рассветом солнечные лучи теплят синеватое в морозной пыли утро.
Чувствуешь, как холодные искры-иглы прикасаются к тебе, то вдруг едва заметными порывами ветра прикладывается тихо просто морозное, но на солнце — только свет, холод рядом — поодаль.
* * *
Неподвижно блестят утром поляны снега под трудным и теплым светом солнца: голубое блестит желтым, разбегающе-белым, светлым.
Краски утра растворяются днем, остаются мельчайшие блесточки льдинок в небе да всегда неожиданные гроздья матово-белых кристаллов на деревьях.
И день уже светл воздухом, свободен под синью неба, убегающей от самого снега, и необычно зимой при низком солнце и небе, видным всюду.
* * *
Небо лунной ночью за луной, в седине, а все от луны до земли будто пусто совсем, но видно. Пусто… светлой темнотой. Мы в удивлении от того, что видим, от того, что можем видеть.
* * *
Первые лучи солнца в комнате слоистые, с ржавыми очертаниями, пятна света на стене повторяют форму оконных проемов. В жилище сразу все преображается, наполняется смыслом нового.
Как теплы и шумны эти солнечные зайчики.
* * *
Солнце ослепляет, нагревая лицо. Солнце спокойно радует изнутри, окрашивая радость в безмятежность первоздания: мысли непосредственны.
* * *
Вдруг зимний вечер радостный, солнечный, с голубым небом. На блестящих коричневых веточках деревьев всюду солнце и морозная тень. И на воздухе густом – видные полотнища света, развеваемые.
В сумерках горизонт заката занят коричневым красным, вокруг же нас — близкая синева от снега, поодаль — силуэты.
В сумерках краски далекого заката влекут взгляд и мысли, все неосознанное наше находит там очищение и исповедание.
* * *
Днем не утихала пурга, ветер пронизывал холодеющими иглами тело, не давал дышать, низко кружил снег, заметая дороги плотным настом, сравнивал сугробы с заборами.
* * *
Во дворе, на дороге свет вольный скрыт бураном. Вихрем летят мелкие снежинки, скрываясь в белом, залепляют хлопьями избы, заборы. Тело порывисто легкое, то непослушно тяжелое, на губах привкус дождевых капель.
* * *
Лунной ночью оцениваешь поверья и представленья. Неподвижная мерцающая местность с одинокими молчаливыми деревьями, уснувшая деревня, темная, — все кажется таинственным и вечным.
Долго-долго смотришь ты на ночь, и мысли не могут уйти от какой-то основы.
* * *
Днем пробилось солнце. И скоро в воздухе знакомые крохотные искорки; солнце становилось ярче: всё в небе вспыхивало и гасло над снегом и морозом, и небо уже серо-синее, проглядываемое, и солнце уже словно сноп желто-оранжевого света, да и скоро снова пасмурное время.
* * *
Спокойный яркий день в деревенской местности умирает морозным пылающим небом. Между холмами дымчатая синева сокращает путь, стоящие на пригорках деревья ощущаются в плоскости и резко обозначены до самых мелких ветвей.
Окрашенность неба сейчас была оттянута далеко к себе, становилась вязче.
Деревья зрительно смягчали мороз, но он понизу соединял всю местность, было холодно.
Наступает ночь: синева ее мешает краски и очертания предметов, движет в беспорядочных направлениях объем между предметами и человеком.
Небо не имеет плотной границы, как ранее, — оно просматривается насквозь.
Луна восходит поздно, с лунным светом холмистая равнина перед проникаемым верхом — застывшее противостояние, великое.
Дом насквозь пронизан ветром…
Стелется по низу дым в деревне в предсумеречное время, меняя непредугаданно быстро направление, неуютно: серый воздух, серый в себе, тяжелое небо, рядом снежная метель с теплотой тающих снежинок на лице.
Кажется, что избы и день этот — сон, и действия твои — опережают осознание; но хорошо тебе; ты в течении, даже работая ты отдыхаешь.
А дом пронизан ветром насквозь, и помогает вспоминать этот шум ветра — выражение непосредственного времени, и сколько грез с тобой, сколько представлений.
В просторном доме слышно, как гудит, хлопает и шумит ветер, то затихая, то усиливаясь ожидающимися порывами.
* * *
Солнце преображает, вносит радость, помогает верить, и ты помнишь лето, тепло воздуха и зелени, и к тебе приходят силы, радости, ты уже не только заодно с миром, но ты и сам могуч неукротимой в тебе жаждой жизни.
Зимой солнце показывает, что есть смена, что впереди время тепла.
* * *
Морозным вечером вдруг понял, что время это я уже жил, и совсем недавно, где-то зимой, и теперь только сравнивал предубеждение.
Но холодно, холодно! Холодно кругом, я не выдерживаю стужу, пересыпающийся на полянах снег.
Я поверил солнцу, морозной, но медленно теплеющей погоде, поверил и стал жить весной.
* * *
Стынет кожа лица от колких и мокрых снежинок , холодно в бесконечной метели , невидимо белой : ослепительно светлой , а в сумерках уютно-безразличной или вдруг злой , но всегда великой ; метель можно понять только в деревне…
* * *
В светлом небе издали пробивается солнце ; всюду падают хлопья снега – необычное состояние дня, новое … Быстро-быстро пушистый снег покрывает улицы белым
* * *
На земле ещё сохранены зимние сказки – застывшие в инее деревья представляли взгляду щедрое множество быстро оканчивающихся белых и седых линий; утром беспрерывно падают с голубой дали неба льдинки, и солнце – подарок морозному небу: у тебя стынут руки и лицо, но ты заворожен вспыхивающими небесными блёсточками
И всюду контраст длинных теней, голубых от снега и света
* * *
Падающие блёсточки подобны на солнце мерцанию невидимых звёзд. В позднем утре солнце теплит лицо – и вся картина перед тобой словно необычный сон
* * *
Пасмурным чуть морозным утром в воздухе запах дальнего леса, запах тонкий, запах весны. Небо сплошное , мутно-белое , неопределённой высоты . С неба невидимо сыплются мелкие снежинки
Деревья – ещё в инее; иней – самое белое и чистое дня; иней слетает с ветвей к полудню: лёгкий тонко-хрустальный мороз спадает…
В деревенском дне тишина и покой
* * *
День чист и голубой: равнины и овраги вдали от прижавшейся к лесу деревни мягко скрыты снегом. Ослепительный день. В пути среди белоснежного безмолвного мира веяние снежной прохлады есть веяние времени … Здесь дышится полной грудью, здесь обостряется запах дали, немногих деревьев … Зимой !
День, время года – выше, чем мои представленья
* * *
Яркий морозный день. Ветер не нарушает голубизны неба и белизны снега, лишь кое-где по сугробам подхватывая горсти снега и в игре рассыпая …
Солнце неожиданно тёплое, голубизна – бесконечна. Холодно.
* * *
Метель … Суровая, обжигающая лицо крепким морозом, пронизывающая всё тело… Тёплая, тающая на лице, и упругая невидимым давлением …. Как я любил кружащуюся всюду снежную пыль! пересыпающийся снег, высокие сугробы …. Любил сопротивление своё, свою силу
* * *
В серо-синем горизонте сноп жёлто-оранжевого света – восход солнца…. На слегка синеватый снег падают тонко сверкающие синевой блёсточки …
Солнце становилось ярче – и всё в небе блистало от невесомых льдинок – кристаллов… Мы будто жили в мире осыпающихся драгоценностей
* * *
Сумерки зимою – время особо дорогое в деревне …. В это время очертания предметов тонут, белоснежные поляны видятся через вуаль лилово-сиреневого
Ещё проступает по всему серому небу свет, но мир – уже занят: взгляд отвлекается мириадами невидимых пятен
* * *
Морозным утром солнце восходит не привлекая внимания – резко очерченным, тёмно – красным.… Спустя время оно становится расплывчато-ярким – начинается настоящий день … Падающие льдинки бывают разными , то крупными , искрящимися , то как пылинки-звёздочки , а то – как мельчайшие реснички … Они наполняют морозную прохладу , собирая блеск солнца …
Источник
